№129 (2270), 21.11.2014
Культурный слой
Людмила Калинина: «Нужна писательская дружба, и тогда найдется читатель»
>Визитная карточка
Бор задумчивый, дремучий,
Ты стоишь на чистых мхах,
На песчаных зыбких кручах,
На кукушкиных слезах.
Стерегут покой твой строго
Неподвижная вода,
Непроезжая дорога,
Нелюдимая звезда.
Кожаный Кузнецов и другой Союз
— В название последней книги вынесена строчка из стихотворения Клычкова: «До слез любя страну родную…». Присутствует ли в вашей теперешней жизни деревенский пейзаж?
— Конечно. Мое детство прошло в так называемом нижегородском Заволжье, где люди всегда жили промыслами. Корни по материнской линии — старообрядческие. У нас были старообрядцы Семеновские, были Городецкие и Уренские, а мои — вышли из нескольких сел с реки Линда. И все, надо сказать, занимались определенным ремеслом — сапоговалянием.
Это была большая семья. Одна из прабабушек — кормилица в семье Блиновых, их связывали родственные узы; дом моего прадеда до сих пор стоит на Линде, а на его «задах» (как тогда называли огороды) существовала так называемая стирна — место, где производили валенки.
Прадед был большим мастером своего дела, и качество его валенок было сходно с фетром или замшей. Мне рассказывали, как ему в свое время поручили сделать огромный валенок-сувенир для Нижегородской ярмарки. И прадед, уже полуслепой, этот валенок сделал. Это был фирменный знак ярмарочных торговых рядов.
— Каким образом вышли в город с берегов Линды?
— Так сложилось, что наш родовой дом сгорел во время войны, родители были вынуждены уехать на торфпредприятие в рабочий поселок Керженец.
В этом поселке находились ссыльные, которым в силу ряда причин тогда запрещалось жить в крупных городах. К слову, помню мальчишку по имени Феликс, он и его родители были родом из Ленинграда.
Я бы этого мальчика, наверное, и забыла бы вовсе, если бы не моя мама, которая обменяла у них на молоко целую библиотеку книг русской классической литературы. Это были мои первые книги.
Там, в Керженце, я закончила семилетку, после чего поступила в Горьковское фармацевтическое училище, потом на дневное отделение филфака, где училась с совсем юными девочками и ходила в литературное объединение Бориса Пильняка.
— А когда впервые увидели поэта Юрия Кузнецова? Вы посещали его семинары в Москве.
— Это уже было в середине восьмидесятых. Я была членом Союза писателей, когда нас пригласили ехать на юбилей Есенина в Рязань. Помню, стояла очень теплая осень. Приехала, увидела автобус с большой писательской делегацией из Москвы.
И вот, выходит Кузнецов из автобуса, снимает кожаное пальто, затем — кожаный пиджак, а под ним — черный кожаный жилет. И на голове — кожаная фуражка. Я улыбнулась — как же тебе душно, думаю.
А спустя несколько лет действительно приехала к нему на семинар в Москву. Попала в тяжелое для него время. Это был 1989 год, и Кузнецов был очень мрачный. Издательства тогда рухнули, он практически нигде не работал. О моих стихах говорил, что в них есть «приглядчивость».
— Вы упомянули о Союзе писателей. Он не потерял своей актуальности в наши дни?
— Я выросла в другом Союзе писателей. Наши старшие товарищи были фронтовиками, были людьми, что вернулись с войны… Поэтому когда я слышу словосочетание «союз писателей», я, в первую очередь, мысленно их вспоминаю.
Мощная песенность
— Ваша новая книга содержит исследовательские очерки о литераторах, связанных с Нижегородским краем. Что эти люди для вас значат?
— Да, здесь собраны очерки о важных для меня писателях, судьба которых так или иначе связана и с нашим регионом. Можно сказать, что это моя литературная программа, в которой есть место и литературоведению, и документам, и моим размышлениям.
Всё это я соединяю для того, чтобы показать, что целый пласт литературы еще не вошел в наше сознание.
К примеру, Федор Сухов — целый пласт моей жизни. Я сама выбирала своих учителей, а он в свое время был очень влиятельный в Москве человек. Но чтобы Федор Григорьевич помогал мне публиковаться — этого не было, нет. В нем было главное, что-то другое…
— Вы уделяете большое внимание Клюеву и Корнилову. Это тоже ваши учителя? Любимые поэты?
— Это мои любимые поэты и учителя. Это жизненные пласты, через которые я прошла. Помню мать Корнилова. Она умерла в девяносто шесть лет. Помню, как она читала стихи своего сына. И когда я работала над очерком, то часто бывала в музее Корнилова в Семенове.
Там до сих пор хранится школьная тетрадочка, в которой изложены ее воспоминания о сыне. Воспоминания написаны чернилами. Вот, хочу в скором времени вернуться туда — литературный сюжет уже есть.
— А от Корнилова какие у вас впечатления?
— От Корнилова — впечатления мощной песенности. Как говорил Сухов: «Таким можно только родиться! Этому не научишься»… Без этого я Корнилова не мыслю. Корнилова нужно читать вслух.
И книжки с его стихотворениями сейчас выходят, что само по себе — хорошо. В свое время я познакомилась в Семенове с краеведом, который изучал его творчество. Интереснейший человек, но что меня в нем поразило — он не знает ни одного стихотворения наизусть.
— Есть что-то запоминающееся в приезде Клюева в Нижний Новгород?
— Клюевым я начала заниматься как раз с подачи Сухова. Клюев приезжал в Нижний Новгород с певицей Надеждой Плевицкой в 1916 году. В тот год они давали концерты по центральной России: выступали в Пензе, во Владимире, в Твери.
В Нижнем Новгороде был писатель и журналист, о котором я очень мало знаю — Борис Лавров. Он работал корреспондентом в газете «Волгарь». Так вот, Лавров беседовал с Клюевым. Он встречался с ним на пристани у Рождественской улицы, провожал до гостиницы, где у них и состоялась беседа
Я открывала газету «Волгарь» за 1916 год. Нашла корреспонденцию, в которой был описан приезд и первые впечатления. Надо сказать, что Клюева уже тогда встречали как классика русской поэзии. Он был очень известен.
В том же году он издал свой первый том полного собрания сочинений, второй вышел только в 1919 не без помощи Луначарского.
«Новые» имена
— Вы говорите, что Клюев тогда был известен. А как было с продажами его книг?
— Его сборник «Сосен перезвон» распространялся только среди писателей. Он много ездил по провинции с чтениями, с концертами. Был большой путешественник. Можно сказать, что жил на два дома: у него была квартира в Петербурге и на Русском Севере — в Вытегре. Ездил он и по центральной России. Его привечали.
Конечно, это было связано и с верой. Старообрядцы друг друга очень любят и привечают. Он и на Вятке был, и в Полтаве. Очень много ездил. Вёл обширную переписку. С Надеждой Плевицкой у него был цикл стихотворений, она пела песни на его стихи.
— А кого бы вы еще включили в свою программу?
— Ну, конечно же, Павел Васильев. Просто он у меня «штрихами» проходит. Я очень его люблю. Как говорил Пастернак, когда он впервые услышал Васильева, то сразу же вспомнил Есенина.
Настолько много обещал этот талант, насколько это была яркая личность… Я могу только присоединиться к этим словам. Также могу сюда включить Пимена Карпова, Петра Орешина, Александра Ширяевеца, Сергея Антоновича Клычкова.
— Получается, некоторые из них снова идут к своим читателям?
— Конечно. К примеру, издали книгу воспоминаний поэта Николая Власова-Окского. Он работал в газете «Волгарь». И он отлично знал местных поэтов того поколения.
Вообще, хорошо, что находятся заинтересованные люди, которые взялись за писателей первой военной эмиграции, которые уже вошли в учебники — все о них узнали. Зайцев, Шмелёв, Газданов.…
Нашлись люди, пишущие диссертации на эти темы. А чем хуже линия новокрестьянских поэтов? Они созревали в одно время.
Писателям-крестьянам всячески помогали Брюсов, Белый. Многие писали предисловия к их публикациям.
Нынешним литераторам нужна поддержка издательская, товарищеская, нужна писательская дружба. Тогда и найдётся читатель.
ПОДТЕКСТ
Людмила Калинина
Родилась в поселке Керженец Горьковской области. Окончила историко-филологический факультет Горьковского университета, Высшие литературные курсы в Москве (семинар Ю.П. Кузнецова) и аспирантуру на кафедре русской литературы XX века Литературного института им. М. Горького (Москва). Член Союза писателей России, автор прозы, стихов и ряда публицистических и литературоведческих публикаций. Лауреат премии «Нижний Новгород», Заслуженный работник культуры РФ. Работает главным редактором газеты «Нижегородский университет». Живет в Нижнем Новгороде.
Дмитрий Ларионов