10-04-19

Культурный слой

Гримёрка. Гамлет. Роль.

Времена, когда целые стадионы забивались людьми, жаждущими послушать стихи, как известно, ушли безвозвратно. Менее известно, что традиции свойственно вспыхивать с новой силой в самые, казалось бы, неподходящие моменты истории. И что логика таких «возвращений» — это и есть не поверхностная, видная всем, а глубинная логика развития общества. Возможно, общество время от времени приходит «припасть к стихам, как к травам от цынги». Впрочем, это сказал поэт Андрея Вознесенский, а поэты, как известно, люди безответственные и выдают желаемое за действительное. Но вот недавний вечер в нижегородском Доме актера, похоже, опроверг мысль о ненужности поэзии в современном мире. Во всяком случае, среди людей, пришедших посмотреть и послушать «Гамлета-2010», были и пожилые, консервативного вида леди, и представители поколения next. В фойе было тесно.

 

Поэзия и театр

Но действие этого спектакля-неспектакля сосредоточилось именно в фойе, на крохотном пятачке между зрителями и огромным окном, врезанным в улицу. Пространство, сжатое до точки, — между миром и миром, между суетой и остановкой. Пространство — «иное», как обозначено в программке. И в этом «ином» — четверо актеров, ничем не отличающихся от зрителей, в тех же одежках, без грима, без поддержки театральных софитов. Четверо чтецов и певица. Лицом к лицу со зрителями. И они на глазах у зрителей будут примерять роли шекспировских героев, независимо от пола и возраста становясь Гамлетом, Гертудой, Офелией, Клавдием, — меняясь этими ролями.

Автор этой «театральной гримёрки» — известный в Нижнем коллекционер, собиратель древностей, издатель и, как оказалось, поэт Олег Рябов. Это ему принадлежит идея о том, что каждый человек за свою жизнь множество раз встает не только перед гамлетовским выбором (это общеизвестно) — нет, каждое поколение чувствует себя то Гамлетом, то Офелией, то… черепом Йорика! И уж, конечно, лучше примерять на себя эти роли, чем быть просто… водопроводным краном.

Но если автор поэтических текстов был назван, то рассекретить имя режиссера-постановщика зрителям-слушателям в тот вечер так и не удалось. Возможно, это тоже часть драматургического замысла. То, что мы увидели в Доме актера, явно тяготеет к безымянным средневековым выступлениям меннизингеров на городской площади или к сцене мышеловки в шекспировской трагедии: пришли, сказали и — растворились в толпе. Но среди чтецов был режиссер Владимир Осьминин, значит, он приложил руку к выстраиванию композиции. Еще удалось выяснить, что музыкальные номера (это были старинные английские баллады, блестяще исполненные юной Натальей Кирилловой) подбирал многоликий наш Михаил Висилицкий, режиссер-авангардист, а по совместительству композитор и знаток музыкальной культуры.

Авангарда в «Гамлете-2010» нет никакого. Да и то сказать — Висилицкий разобрался с Шекспиром, похоже, раз и навсегда в своей давней феерической «Гамлет-машине», где карлик-король неопределенного пола руководил вселенной, превращая все, к чему прикасался, в ничтожество и пыль. Актуально и сегодня! Но «личный» «Гамлет-2010» — строже и не претендует на сарказм и разоблачительность. Возможно, они так договорились. Возможно, сам текст продиктовал им форму. Образы же трансформируются, перетекают один в другой — без каких-то внешних изменений. Вот Девушка-в?красном (Марина Яновская) — наследница и победительница, Гамлет в красном платье, Гамлет — до гамлетовского раздвоения: «Меня с младенчества натаскивали/Держать народ и эту землю». Но бездна где-то рядом, и победительница делает открытие: «Со мной соратники проверенные — мое безумие и шпага». Вот усмешка бедного Йорика электрическими искрами перебегает от Олега Басырова к Владимиру Осьминину, застывает на суровом лице последнего. Этот потусторонний мудрец будто пробивает сиюминутную актерскую оболочку и уже оттуда, из небытия, качает голым черепом: «Когда уходят вдруг тираны/Толпы затылок холодеет…». Вот Гертруда (Елена Минская), но почему-то она «озвучивает» Призрака. Слияние материнско-отцовского чувства в сочетании с женским глубоким голосом оказывается связанным с ощущением вселенского сиротства, накрывающим современного человека все чаще и чаще.

За день до того, как Нижний Новгород смотрел «Гамлета-2010», Ульяновск прощался с великим русским актером Борисом Александровым. Космические рифмы!.. Слушая Гертруду-Призрака, я вспомнила, как Александров играл Тень отца Гамлета в спектакле Юрия Копылова. Это была далеко не служебная, малая, роль. Отец-призрак на протяжении всего спектакля растил любимого сына, вкладывал в него свои идеи и представления о мире, чести, справедливости. А в финале Александров брал на руки своего взрослого сына и увозил, баюкая, на похоронных дрогах прочь из этого безумного мира. Отзвуки этой трагической колыбельной послышались мне в чтении Елены Минской. Когда она произносит: «Это счастье — вырастить сына/И понять, что он взрослый», за простыми этими словами встают и первые лужи, которые учится обходить ребенок, и драматичные ситуации выбора во взрослой жизни, и то, как отец и мать иногда «провидят» эту жизнь…

Женщины, говорящие от лица мужчин, мужчины-вестники ушедших. Это не кажется преувеличением или неправдой: свойство поэзии — снимать слепок мира, но возвращать его читателю в виде образа, многозначного и непрямого. Перемешав роли, актеры «Гамлета-2010» хорошо почувствовали и автора, и самую природу поэзии, в текстах которой всегда за конкретными «безумием», «шпагой», «зеркалом», «паромщиком» — миры и миры и личные ассоциации слушающих, свои у каждого. Безусловная заслуга режиссера (или режиссеров?) и артистов — в том, что они заставили зрителей не только слушать литературный текст, но и подверстывать какие-то свои ассоциации и переживания к услышанному. Значит, случилась поэзия. И случился — театр.

А сборник Олега Рябова — настоящая поэзия. Концентрированная образность почти в каждой строке, и потому запоминаешь вот это: колючая ночь; квадрат окна, обнявший двор; прибой сирени. И что с территории кремля «увидеть можно, как кругла Земля».

Поэзия и город

Недавно испытала, что называется, культурный шок. В троллейбусе пятнадцатого маршрута, идущего от вокзала по Московскому шоссе, молодой человек читал книгу. Нет, народ в маршрутках и троллейбусах иногда читает. Но в основном — лекции по сопромату или дамские одноразовые романы. Мой визави читал Елену Шварц. Стихи. Вот отгородился от толпы стихами и ехал так, стиснутый с боков, но весь где-то не здесь. Несколько лет назад Британский совет клеил стикеры с классическими стихотворными строчками в метро, в общественном транспорте, врезая эти капли небесного в ежедневную суету. Жаль, что все это испарилось, идея была хорошая.

Поэзия и рюмка водки

Мне кажется, «Гамлета-2010» можно было бы с успехом показать, например, в «Буфете». Под кофе с корицей, который так чудесно варит Слава Гусар. Или пусть будет элегантная рюмка водки, рифмующаяся со стихотворной строкой. Все это было — встречи с поэтами в таких вот, неформальных, местах. Боле того, периодически случается в новом каком-нибудь месте, хозяева которого вдруг ощущают смутную тоску по философско-поэтическим пирам древности — общеевропейское наследство, пульсирующее в крови современного горожанина. Все, конечно, зависит от личности «барда». Для профессионального утреннего пешехода Алика Якубовича, например, стихи — еще одна возможность запечатлеть ускользающий сегодняшний день. Фотохудожник и поэт, автор знаменитых серий «Легко ли быть молодым» и «52 поцелуя», даже посреди самого захламленного городского двора он может счастливо засмеяться: «Я бреду по городу, который любит меня…». Его фотообъектив преображает жизнь, не приукрашивая: какие-нибудь старые сараи или двери с облупившейся краской Алик врезает в вечность, наделяя их душой и историей.

Как-то он мне сказал: «Интересен именно город, в котором ты живешь. На самом деле это Голливуд! Я не знаю, почему другие этого не замечают. У нас все люди — актеры. Особенно пацаны эти, девчата. Город спит-спит, потом — раз! просыпается. И если знать ситуацию изнутри, предчувствовать… Ну, как спортивные фотографы, да? Приходя на съемку, они знают, какой игрок как себя поведет, как ударит по мячу. И начинается некая… слежка за сюжетом. Вот этим и я занимаюсь. То есть я охотник за головами!..».

Охотник и пешеход, он однажды встретил в одном из старых домов… Германа Гессе со старушкой-музой. В этом нет ничего удивительного: поэзия не только преображает, но и видит глубже. Узнает человеков. Сегодня у Алика в работе новый проект — «Чкаловская лестница»: «Чкаловская лестница — мой «маленький Голливуд», где геометрия города пересекается с чувствами людей». А еще пока он ходит по городу — в такт шагу складываются стихи. Такой нерастворимый кофе: «…он думал, раскладывая пасьянс из своих старых фотографий,/В определенной, только ему понятной последовательности./Получалось его время».

Недавно он прочитал свои стихи в кафе «Горожанин» на Варварке.

Но пока последовательно идею соединения повседневной жизни с поэзией реализует в нашем городе автор проекта «Еда и культура» Галина Филимонова. Правда, последняя по времени акция, совместная с Центром современного искусства, литературным кафе «Безухов» и группой «Провмыза», была посвящена не слову, а музыке. Виолончель, альт, скрипки три раза подряд комментировали одно и то же видео од названием «Смятение» — осколки эмоциональных переживаний разных людей. Получилось, что в основе всего — все равно поэтическое чувство.

Елена Чернова