10-06-28

Культурный слой

В тележке своей

В воскресенье в Музее архитектуры и быта народов Нижегородского Поволжья на Щелковском хуторе прошел этно-фестиваль «Шарабан». Наслаждаясь погожим летним днем, посетители могли услышать музыку разных народов мира, а заодно познакомиться с некоторыми из сторон многоликой российской фолк-сцены.

Дух «Шарабана»

Лето — пора фестивалей, опен-эйров и прочих культурно-развлекательных радостей на свежем воздухе. К сожалению, вылазки на такие мероприятия часто сопряжены с кучей проблем — далеко ехать, непонятно где спать и что есть. К тому же, из-за капризов погоды фестивальная территория может легко превратиться в грязное хлюпающее болото, как это случилось с прошлогодним фестивалем «Пустые Холмы». В этом плане «Шарабану» и его зрителям здорово повезло. Концертная площадка была в получасе езды от центра, да и заполучить такое место удается далеко не каждому организатору. Для тех, кто не в курсе, Музей архитектуры и быта — крайне живописное место (здесь режиссёр Михалков снимал «Сибирского цирюльника»). Здесь стоят диковинные старинные избы, бани, амбары, колодцы и колоссальных размеров качели. И все это практически в лесу.

Собравшихся зрителей ожидало холодное живое пиво, этно-ярмарка и выступления артистов самого разного профиля. Начиналось все с театра «Бусё», актеры которого многозначительно валялись в дорожной пыли и танцевали вокруг гигантского яйца на тележке (в переводе на французский — сhar). Из него вылуплялось загадочное, но явно позитивное существо — очевидно, дух «Шарабана».

Вскоре на грузовике с названием фестиваля начался концерт. Параллельно выступлениям в разных местах происходили мастер-классы: по игре на варгане, по разрисовыванию «эко-сумок» и по танцам. Танцев в этот день было много — фламенко, танго, цыганские, индийские, ирландские, бретонские. Последним обучала всех желающих танцевальная школа «Шинах». Радостно гудя, народ перемещался от одного лотка с этно-безделушками к другому, внимал выступающим, встречал давно не виданных друзей. Среди людей блуждали лошади и ослик, добавляя антуража в картину этно-феерии. Впрочем, про «этно» и про «феерию» разговор особый.

Несмотря на то, что «Шарабан» был заявлен как «фестиваль современной этнической музыки», мероприятие было скорее этнографическим. Большинство музыкантов представляли публике определенную традицию, мало что добавляя от себя. «Бричка» привезла цыган, ансамбль «Турья» погружал слушателей в безмятежный мир кришнаитских попевок. «Ахэс» выдал неизменно бод­рый заряд кельтской традиции. Казанские гости «Оберег» и местные «Свети-Цвет» представили музыку родной Средней полосы. Несколько отличались авторские (а скорее бардовские) проекты — «Арт-Сонорика» и «Зелен Холм». Последний примечателен фигурой Сергея Балакина, музыканта, который не только сам пишет песни и играет на гуслях, но и сам эти гусли мастерит. Ярким моментом было выступление и последующий сейшн кларнетиста Игоря Семендуева, исполняющего еврейский клезмер легко и виртуозно.

Но настоящим культурным шоком (лично для меня) стала группа «Злыдота». Ибо, несмотря на название, коллектив этот был явно за гранью добра и зла, и к тому же единственным, кто в этом мероприятии попадал под определение современного этно.

Этно-жесть

«Злыдота» открывала фестиваль — и совершенно напрасно. Больше половины слушателей просто на нее не успели и многое потеряли. Потому что если есть где-то на свете русский народный Моррисон, то это лидер «Злыдоты» Олег Фомин.

На сцене возвышался колоритный бородатый толстяк в черной рясе. Его можно было бы принять за попа, если бы не диковинный черный колпак с неведомыми письменами, который легко превращался (брюки превращаются…) в маску палача. Под мерный стук огромного бубна он шаманил, юродствовал, грозил, сыпал какими-то неведомыми прибаутками и литаниями явно не канонического содержания. Играл на чем-то вроде лютни, дудел в рожок, трещал трещоткой. Разряженные в зеленые балахоны и пестрые лохмотья музыканты были под стать солисту. Под аккомпанемент лютни, перкуссии, дудок и вкрадчивой бас-гитары зрителям представлялась целая «народная опера» под названием «Задница-всадница». В ней фигурировал какой-то древнерусский кат Баташов и неуловимая задница — символ своеволия и крамолы, образ сродни гоголевскому Носу. Драматические диалоги под скупой музыкальный аккомпанемент удивительно напоминали театрализованные экзерсисы The Doors.

 

— Тут задницу поймали, барин!

— Исправно.

— Разведывала, нехристь.

— Пытайте…

Петруша, клещи.

Голубчик, разожги огонь!

Говори, знаешь ли ты истинный свет?

Говори, может быть, тебя вовсе нет?

Говори, знаешь ли ты, что такое ты?

Говори, знаешь ли ты?..

 

Чтобы вникнуть в смысл всех песен «Злыдоты» нужно ни много, ни мало почитать книги самого Олега Фомина, филолога-слависта, увлекающегося протославянской эстетикой и мифологией. Он автор книги об Артании — полумифическом государстве восточных славян, упоминавшимся в арабских источниках X века наряду с Киевом и Новгородом. По признанию самого Фомина, исследуя добаховскую музыкальную традицию, он вскрыл целый ряд ладовых, мелодических и гармонических принципов, которые и были применены в «Злыдоте». Результатом стал сплав плясовых скоморошин, гуслярских попевок, античных мелосов, средневековой православной церковной музыки и хлыстовско-скопческих «розпевцев». Большая часть текстов песен написана Олегом Фоминым на церковнославянском и древнерусском языках, а также псевдо-арийском. Буквальных аналогов данному направлению просто нет. Разбираться в этом и расшифровывать можно бесконечно, а можно и просто послушать, завороженно цепенея от звучания архаичных инструментов и диковинных текстов.

Это еще одно из лиц российского фолка, который сегодня отчаянно ищет свою идентичность.

Слово о русском фолке

Что же это за зверь, «современное этно»? Вопрос непростой. Во всем мире фолк-музыка существует в двух ипостасях: в виде массовой народной традиции и в виде творческого эксперимента с использованием этой самой традиции. Именно последнее и претендует на звание современной фолк-музыки. В России ситуация парадоксальна. Непрерывной массовой традиции у нас попросту нет, а посему и той, и другой музыкой занимаются одни профессионалы.

Как-то так вышло, что настоящая русская народная музыка страшно далека от русского народа. Невозможно себе представить вечеринку с русскими народными танцами, где бы в едином порыве оттягивался стар и млад, как это бывает, например, в Бретани. Гусли и балалайка для нас махровая экзотика, и даже спеть что-либо, кроме «Ой, мороз-мороз», рядовой россиянин не в состоянии. Разумеется, это не его вина.

Причин упадка русского фолка (позволим себе такой термин) масса. Можно припомнить царя Алексея Михайловича, при котором церковные мракобесы уничтожали инструменты скоморохов. Или годы советской власти, когда традиционный деревенский уклад стал жертвой индустриализации и социальных экспериментов. С начала шестидесятых главный русский народный инструмент — дворовая шестиструнка.

Свежим ветром повеяло в начале девяностых, когда в Россию стали попадать записи западных фолк-музыкантов, преимущественно ирландских и шотландских. Почва для разразившейся вскоре кельтомании уже была щедро удобрена «Аквариумом» и книгами Толкиена. Именно кельтский фолк стал толчком к возрождению интереса к этнической музыке, в том числе и русской. Кельтомания в Москве и Питере отшумела примерно к 2003 году, и когда все ирландские джиги и drinking songs были переиграны, многие музыканты потянулись к своим корням. Правда, докопаться до этих корней было уже непросто. Большую часть русской фолк-сцены сегодня занимает группа «Мельница» и ее менее примечательные клоны с женскими вокалами и пафосными текстами на фэнтезийную тематику.

В настоящий момент в авангарде русского фолка пребывает питерская группа ReelroadЪ, сумевшая объединить русскую народную музыку с современным роковым звучанием. Набив руку на кельтской музыке, питерцы создали качественный отечественный продукт, с которым успешно выступают на зарубежных фестивалях.

Разумеется, помимо столичных звезд, существует масса народных коллективов в глубинке. Назвать их современной этнической музыкой трудно, но важно то, что на этом уровне сохраняется реальное традиционное наследие, которое, быть может, еще дождется своих экспериментаторов и популяризаторов.

Продолжение следует

Фестиваль «Шарабан» собрал далеко не весь спектр нижегородской фолк-сцены. Не доехал до фестиваля «Кантри-салун». Не было The Racoons, экспериментирующих с кельтским фолком и не только с ним. Последние и сами организуют фолк-вечеринки, привозя в Нижний своих московских и питерских коллег. Но лиха беда начало. Опыт показал большой интерес публики к этно-экзотике. Главная черта современной этнической музыки — ее интернациональность. Неслучайно появился термин world music. Единое информационное пространство привело к тому, что москвич играет на волынке, а японец поет альпийским йодлем. Так что да здравствует фолк! И будем надеяться, что «Шарабан» продолжит свое путешествие.

Михаил Долинин