10-09-06
Общество
Если завтра морозы…
Социологическое исследование «Общественно-политическая ситуация в Нижегородской области», представленное фондом «Открытая социология» на заседании нижегородского эксперт-клуба, помогло развеять два устойчивых мифа, существующих в общественном сознании. Первый — о вертикали власти, и второй — о единстве рядов правящей партии.
Из социологических замеров можно сделать вывод о том, что вертикаль власти на деле распадается на отдельные сегменты, два из которых особенно заметны — федеральный и региональный. Интересно, что оба развиваются под преобладающим влиянием двух фигур первой величины: президент и премьер-министр (в первом случае) и губернатор и мэр (во втором). Исследование показало, что одни тенденции в обоих сегментах уравновешиваются другими, отчего общая картина общественных настроений получается весьма расплывчатой.
Начнём с тенденций, которые характерны для федерального уровня. Одна из них связана с медленным, но ровным ростом числа респондентов (в Нижегородской области), уверенных в том, что реальная власть в стране находится в руках Дмитрия Медведева (с 18,8% в мае 2008 года до 22,7% в августе 2010 года), при падении числа тех, кто эту власть приписывают Владимиру Путину (с 57,5% до 37,8% за тот же период времени). Но тут же появляется контр-тенденция. Владимир Путин оказывается единственным публичным политиком, у кого соотношение «отличных» и «неудовлетворительных» оценок за его работу по борьбе с пожарами даёт перевес первым (12% против 8,4%). У других фигур «двойки» преобладают над «пятёрками»: у Медведева — 6,4% против 10,2% (у губернатора Валерия Шанцева здесь показатели самые низкие — аж 2,5% против 26,8%). По другим вопросам прослеживается ещё большая дезориентация массового сознания нижегородцев: так, с мая 2008 года по настоящее время упал процент тех, кто считает Путина и Медведева носителями главной власти в стране, но в то же время за тот же срок оба прибавили себе проценты в ответе на вопрос о том, кто станет следующим президентом РФ (сейчас у премьера 35,7%, а у президента — 30,8% вероятности).
Что касается регионального сегмента, то здесь главная тенденция связана с очевидным снижением позиций областной власти. Собственно, именно с этого и началось обсуждение доклада на эксперт-клубе: его координатор Сергей Пименов прямо назвал ситуацию, сложившуюся в связи с масштабными лесными пожарами, утратой областью мобилизационной готовности, а депутат регионального Заксобрания Сергей Красиков признал, что система регионального управления чрезвычайными ситуациями очевидным образом показала свою несостоятельность. Политолог Сергей Кочеров добавил: тот факт, что Александр Соколов всё ещё руководит Выксунским районом, авторитета власти явно не добавляет.
Социология подтверждает критический настрой экспертов: действительно, с мая 2008 по сегодняшний день положительные оценки губернатора области упали с 46,9% до 23,6% (при росте отрицательных с 11,3% до 24,2%). Ситуация с пожарами не стала каким-то поворотным пунктом с точки зрения негативной динамики этих оценок — скорее, она дополнила общую тенденцию. Но опять-таки, эта тенденция не является абсолютной: так, например, большинство респондентов считают, что именно губернатор выиграл информационную войну у Вадима Булавинова.
Не менее любопытные цифры дали нам социологи и в отношении текущего расклада партийных сил. Во-первых, мы в очередной раз убедились, насколько разнородной является «Единая Россия» и её электорат. Например, предвыборные позиции этой партии отличаются в разы в зависимости от города: так, «единороссы» на сегодняшний момент могут рассчитывать на поддержку 40% электората в Нижнем и только 16,5% — в Дзержинске. Согласитесь, разница огромная. Ещё интереснее то, что более трети сторонников «Единой России» считают переназначение Шанцева на второй губернаторский срок ошибкой. Это не что иное, как фактический раскол сторонников партии по ключевому вопросу региональной политики.
По данным опроса, «единороссы» на сегодняшний момент могут рассчитывать на поддержку 40% электората в Нижнем и только 16,5% — в Дзержинске
Вторая тенденция, обозначенная в докладе, — это явное преобладание рейтинга партийных лидеров над рейтингом их партий. 22% у Александра Бочкарёва — против 12,1% «Справедливой России» в целом, 57,1% у Вадима Булавинова — против 40% «Единой России», 10,2% у Александра Курдюмова — против 7,3% ЛДПР, 1,6% Дениса Лабузы — против 0,6% «Правого дела», 10,9% у Николая Рябова — против 7,3% КПРФ. Эти цифры говорят о том, что избиратели быстрее откликаются на конкретных персонажей, а не на партийные лозунги.
Эти выкладки стали хорошим поводом к дискуссии на заседании Эксперт-клуба. Евгений Семёнов, директор Центра социально-консервативной политики, критически высказался в отношении активно распространяемой в СМИ версии о том, что губернатор и мэр, осознав пагубность информационного противостояния между ними для «Единой России», решили раз и навсегда помириться. «Война локализована, но не завершена», — заявил он, добавив, что так называемое «пакетное соглашение» между губернаторской и мэрской командами будет только усложнять внутреннюю ситуацию в «Единой России» и ограничивать её манёвренность. На этом фоне больше свободы рук имеют «справороссы» и собственно Бочкарёв, активность которого, по мнению большинства участников дискуссии, может спутать карты многим претендентам на лидерство в Городской думе. По мнению Семёнова, для Бочкарёва выборы — коммерческий проект, но эффекты он может дать вполне политические: так, по словам профессора ВВАГС Андрея Дахина, на региональном политическом поле складывается ситуация, при которой две партии — «Единая» и «Справедливая» — могут оттеснить всех конкурентов и править в тандеме.
Наконец, об ещё одном сегменте нашего политического пространства, который располагается на стыке федеральной и региональной политических сфер. С одной стороны, правы те, кто считает, что наши граждане очень плохо разбираются в вопросах распределения сфер ответственности между центром или регионом в тех или иных проблемные зонах. Но с другой стороны, в материалах социологического исследования есть одно важное указание — только 13,8% наших земляков полагает, что в трагической ситуации с пожарами виноваты руководители страны, и 55,4% возлагают ответственность на местные власти. Это точный показатель того, что наши сограждане не склонны ни обвинять, ни надеяться на фигуры федерального уровня, которые чаще всего предстают лишь в виде далёких медийных образов. Всё же главную роль в критических ситуациях должны играть региональные и муниципальные власти, что объясняет и только подчёркивает значимость любых местных выборов, включая ближайшие.
Вопрос о соотношении полномочий и ответственности федералов и регионалов дал толчок обсуждению ещё одной важной проблемы: вертикаль власти у нас существует преимущественно как политическая конструкция, а не управленческая. По справедливому замечанию профессора Галины Широкаловой, вместо вертикали власти мы видим повсеместную практику ручного управления, которая служит компенсацией сбоев в работе институтов. «Реформа лесного хозяйства началась после пожаров. Что нужно, чтобы началась реальная реформа Вооружённых Сил?» — задал риторический вопрос Евгений Семёнов и добавил: «А если зимой ударят лютые морозы, что будет с нашей системой ЖКХ?».
Политолог Сергей Кочеров сравнил ситуацию с пожарами с 1941 годом, имея в виду неготовность государства к чрезвычайной ситуации. Неточность этого сравнения связана с тем, что война предполагает наличие внешнего агрессора. Сейчас же мы всё чаще и чаще сталкиваемся с ситуациями, когда источник угроз для нас — не извне, а внутри. Из этого следует, что на всех уровнях власти нам нужен концептуальный разворот в сторону изучения природы экологических, климатических, продовольственных и техногенных факторов нашей безопасности. Нам угрожает не НАТО и не Грузия, а наши собственные нерешённые управленческие проблемы. Соответственно, бюджетные деньги нужно тратить — вопреки усилиям мощного военного лобби — не столько на подготовку к отражению внешней агрессии, сколько на технологическое и кадровое оснащение служб, занимающихся посткризисными проблемами внутри России. И тогда вопрос о том, что будет, «если завтра нагрянут морозы», не будет рассматриваться с политического ракурса.
Андрей Макарычев