10-11-15

Культурный слой

Комедiйный «самиздат»

В конце сентября «Комедiя», первым из нижегородских театров, открыла счет премьерам, представив публике спектакль «Мораль пани Дульской» по пьесе польского автора Габриели Запольской, где на фоне творческого безвластья в театре режиссером выступил… главный художник театра Владимир Дубровский.

Пьеса не из новых, ей почти сто лет, впрочем, традиция таких уютных и проверенных временем постановок была заведена еще Семеном Эммануиловичем Лерманом. Из них и «состояло» лицо театра, вернее его безличье. Спокойно, достойно, традиционно — почти московский тренд театров второй волны вроде Ермоловой, Пушкина, Маяковского, да и собственно той же Сатиры, в чьем исполнении русский театральный зритель и увидел впервые пьесу в семидесятых годах прошлого века с Ольгой Аросевой в заглавной роли.

И здесь режиссер ничего особо нового не ввел, если не считать любовного отношения к костюмам. Но и слепком с сатировской классики я бы его не назвал, потому что, наверное, изменились времена — изменилось и отношение. Если советский вариант, согласно твердым идеологическим установкам, клеймил «их нравы» и буржуазную мораль вообще, провозглашая антитезой социалистические семейные ценности, то сегодняшняя постановка более минорна что ли, и компромиссным житейским посылом ближе к «Часу суда» с Павлом Астаховым. Ведь где зритель на протяжении двух актов наблюдает само «преступление», гражданский иск и мировое соглашение сторон во всей полноте эмоциональной окраски. Да еще и предпосылки. А вот аналитику каждый делает сам.

Расхожий житейский сюжет на тему «служанка — молодой барин — последствия», словно подсмотренный в замочную скважину польской семьи начала прошлого века, семьи средней руки, но принадлежащей к «хорошему обществу». Правда, если поменять одежду, то все действие один в один ляжет на современную жизнь, как на кальку, со всеми бытовыми неурядицами, мелким обманом, обыденным лицемерием, привычной фальшью и общей глобальной бездуховностью. Где люди, соблюдая приличия, мучительно изображают из себя порядочных граждан за порогом, но в стенах собственного жилища предстают в аморальном неглиже. А иногда — в буквальном.

Спектакль словно отсылает нас в те далекие, почти современные пьесе времена порубежья веков «до Станиславского», когда театр вполне обходился без режиссера и главной фигурой театральной акции являлся Актер. Так и здесь нет никаких особых соавторских изысков: никто никого не раздевает, не курит «Мальборо» и не смотрит по телевизору хоккей. Постановка вообще по какому-то неуловимому духу напоминает заводскую самодеятельность, где режиссер просто отслеживает очередность мизансцен, а актеры ему всячески помогают своей тихой самоотверженностью. Где немодность, негламурность и еще всякие неэпатажные «не» поставлены чуть ли не самоцелью. Где темпоритм неспешный, как трамвайный кондуктор, дамы ­демонстрируют как на подиуме меха и шляпки с перьями, а все действие состоит из охов-ахов, мелких пакостей и постоянного пересчитывания денег.

Такая классическая, сочная жизнь обывателя, Вечного Обывателя (в том числе и российского), с этим вечным разделом имущества, машин, квартир, дач, детей от первого брака, внуков от второго и неприятностей от третьего. И как раз в плане созвучия и узнаваемости спектакль интонирует с реальностью и ровненько встает в один ряд с многочисленными склочными ток-шоу на злобу дня. Отсюда и актерам не очень сложно играть своих малосимпатичных персонажей.

В спектакле всего две мужские роли и хочется начать с них. Ничего, кроме мужской солидарности, не вызвал герой Николая Пономарева (пан Дульский). Забитый и затюканный женой-танком человек одной фразы, он потрясающе узнаваем и вызывает жалость и сочувствие. И возникает мысль: «Да пошли вы все к черту!».

Особо хочу сказать слова благодарности Георгию Чилингарашвили (Збышек) за верность театру и серьезное отношение к профессии, так как невооруженным глазом виден его рост от спектакля к спектаклю. Просто яркий пример тому, что для удовлетворения творческих амбиций необязательно бредить Москвой, чтобы в результате мелькать иногда в дешевых сериалах раз от разу на подхвате.

Мария Кром (пани Юльясевич) и Ирина Былина (пани Здебская) однозначно вызвали завистливый шепот у женской части зала своими умопомрачительными нарядами и церемонным поведением светских дам. Зато уж Ольга Удалова (Тадрахенко) просто озорничала на сцене в образе классической торговки пирожками.

Очень хорошая драматическая роль получилась у Юлии Палагиной (Ганка), роль жертвы всех этих «моралей» и «приличий» добропорядочных бюргеров и филистеров.

Совершенно очаровательны обе дочки Дульских. Но если у Марианны Ассты (Меля) получилась добрая и романтичная девушка, то Алина Гобярите (Хеся) вполне достоверно нарисовала маленькую циничную стерву.

И, наконец, я впервые увидел Елену Дубровскую в большой центральной роли. Думается, что просто волнение и груз ответственности не дали актрисе до конца раскрыть свои возможности. А ведь чем хороша артистка, так это именно своей пластикой, позволяющей, начав с солидной «до», закончить такой истеричной «си», что просто мороз по коже или животики надорвешь. Что не раз было продемонстрировано в, казалось бы, незначительных эпизодах, да вот хоть в том же невразумительном «Ревизоре».

P.S. Если раньше за самиздат «сажали», то сегодня публика сама с удовольствием посидит на подобном спектакле и с удовольствием заплатит деньги за неспешное ностальгическое действие почти что из ее жизни. Без надоевших крикливых депутатов, нефтяных аварий, наводнений и пожаров. А может, кто-то и всплакнет. Ностальгически.

Сергей Плотицын