11-02-07

Культурный слой

AEROглобализация

Впервые о существовании группы Aero я услышал три года назад, когда парни прорвались в телевизионный отборочный финал «Евровидения». Справедливости ради замечу, что до них никому из нижегородских исполнителей подобное не удавалось. Однако больших дивидендов участие в том московском концерте группе не принесло. Ни контрактов, ни новых выступлений. Пара интервью — и о группе забыли. На днях название этого бэнда всплыло в разговоре с одним местным музыкантом. Оказывается, группа Aero жива и иногда дает клубные концерты. Поют собственные англоязычные песни в стиле брит-поп и соответствующие каверы. Но тему «Евровидения» в разговоре с лидером Aero Андреем Макаренко мы не могли обойти.

Афера с sms

— Я нашел ваши старые интервью. В них группа жалуется на необъективность судейства в отборочном туре «Евро». Но разве могло быть иначе?

— А я не читал ни одного, но судя по тому, что мне рассказывали друзья, СМИ пишут, что хотят. О том, что мы чуть ли не судимся с Биланом, и что какой-то детский дом написал президенту петицию в нашу поддержку. Обижаться на необъективность судейства не имело смысла. Мне до сих пор непонятно, как мы вообще туда попали, — ведь отбор шёл из полутора тысяч исполнителей. Причем мы прошли, а, скажем, «А-Студио» — нет. Конечно, было бы самонадеянно рассчитывать на первое место. Если я на что-то тогда и сетовал, так это на откровенную аферу с sms-голосованием. Объективно, невозможно было представить, что любимая певица президента Татарстана Минтимера Шаймиева Асылъяр наберет всего один голос, ведь наверняка за нее весь Татарстан голосовал, или то, что неизвестная группа Aero, например, обойдет москвичку Нору Адам, у которой толпа поклонников. На хакерских форумах рассказывали, что при голосовании использовался специальный буфер.

— Вы же хотели, чтобы все было по правилам…

— Правила прописаны. Первое: песня не должна длиться более трех минут. Это соблюдали только неизвестные исполнители. Второе: исполнитель не должен иметь контракт или продюсера. Таких, включая нас, было пять или шесть из 27-ми. Третье: фонограммы не должны содержать голосовые партии. Но они явно слышны у некоторых «звезд». И конечно, для такого события могли бы выделить для иногородних участников хотя бы общагу. Мы всемером целую неделю жили у моего друга в ремонтируемой квартире и спали, по сути, на бетонном полу. Проезд не оплачивался.

— Но хоть что-то хорошее было?

— Опыт выступления на большой сцене. Единение людей, занятых общим делом. Мы были там не похожи на других, а это очень ценно. А еще осталась видеозапись выступления. Концерты наши не участились, потому что те, кто их в Нижнем устраивает, кажется, «Евровидение» не смотрят. С другой стороны, здесь отыграли, кажется, везде и всюду, даже там, где играть просто нельзя. Мы даже тогда обращались в агентство «Кушнир продакшн»…

— Но там же все услуги безумно дороги…

— Да. Пресс-релиз и презентация — 6000 евро. Полная раскрутка: клип, запись альбома, СМИ, несколько концертов — от 250000 евро. Это три года назад…

Певец и его мечта

— Я не так много знаю о твоей группе. С чего все начиналось?

— Песни я стал сочинять в тринадцать лет, тогда еще не владел ни одним инструментом. Жили мы в Сарове. Поступил там в музыкальную школу, за что родители купили мне велосипед. Экзамены сдал хорошо; но на гитару и фортепиано мест было мало, туда брали по блату. Меня записали на аккордеон, но за те пару уроков, которые я посетил до покупки велосипеда, я ни разу до него не дотронулся. Когда встал вопрос о продолжении учебы, бабушка сказала маме: «Где ты видела, чтобы Антонов играл на аккордеоне?» На этом мои занятия закончились, и меня отдали в дзюдо. Только лет в 14 я взял гитару и стал подбирать песни. В консерваторию я поступил уже после иняза. Очень хотелось окунуться в мир классической музыки, тем более вокальной, но ближе к окончанию понял, что это не мое. За время обучения у меня сменилось четыре преподавателя, но всего лишь два урока у Владислава Пьявко в Москве дали гораздо больше. Консерватория, кроме огромного количества прослушанной классической музыки, итальянского языка, дала опыт профессиональной сцены: когда ты стоишь там один, неважно, больной или здоровый, и перед тобой зрительный зал, где все знатоки и тебя не все любят, а петь надо правильно и с душой.

— Но твой рок-н-ролльный опыт начался с Aero?

— Первую команду я собрал еще в школе. В 2002 году я пел в группе «Экватор». В ней было три вокалиста: Мухамед, Маша Артамонова и я. А через два года мы с моим другом Сашей Рябовым организовали группу Absend, исполняли в основном кавер-версии — Blur, Oasis, Radiohead, Rolling Stones. И на концерте в «Домике Петра» мы познакомились с Карин Бареман, студенткой из Амстердама.

— А, так вот кому посвящена твоя песня Dutch girl…

— Да. О Нижнем Новгороде и о России Карин писала семестровую работу. Весной 2006-го, будучи аспиранткой Манчестерского университета, она подала заявку на участие в конкурсе документальных фильмов Life in Motion, который должен был пройти осенью. И летом сняла о нас фильм — The Singer, his Dream and his Band («Певец, его мечта и его группа»). Он собран из интервью участников группы, репетиций и повседневного общения. К тому времени половина группы Absend уже стала группой Aero. Карин, кстати, гораздо больше нравился наш басист Женя Уралев, он сейчас играет в FPG, а мы с ней были просто хорошими друзьями, очень много общались, что называется, по душам. Это ее первый и последний фильм. Она гораздо больше увлекается фотографией, сочиняет прозу и стихи. Мы до сих пор общаемся.

— На вашей страничке на myspace первым в списке влияний указан Джефф Бакли. Я его тоже очень люблю. Скажи, чем он зацепил тебя?

— Джефф — профессионализм и искренность в чистом виде. Вот уж где настоящая вселенная. Кто-то из французских писателей сказал о поэтах, что они похожи на больших птиц, которым жить в толпе людей мешают их крылья. Это точно про Бакли. Такие личности приходят в мир крайне редко.

О мире

— Ты сочиняешь песни на английском языке. Я опасаюсь, что если все наши команды запоют на инглише, а таких становится все больше и больше, — постепенно будет утрачена русская культура. На мой взгляд, все это такое же проявление глобализации, как и, скажем, «Макдональдс»…

— Даже не думал об этом. Что такое глобализация… Это процесс всемирной интеграции в экономике, политике и культуре. По-моему, «Макдональдсы» не имеют никакого отношения к тому, что кто-то из наших поет на английском. Сегодня все ­предпочитают ездить на иностранных машинах, работать на иностранных компьютерах, а играть на фирменных инструментах, пользоваться интернетом и сотовой связью, но многих пугает глобализация. Однако чтобы хорошо петь оперу, надо учиться у итальянцев, чтобы хорошо играть на классической гитаре — у испанцев, а делать машины надо учиться у немцев. Все наши известные рок- и джаз-музыканты учились у английских и американских исполнителей. В конце концов, христианство — это тоже глобализация. ABBA, A-ha, Shocking Blue пели на английском и, по-моему, не только не нанесли вред национальной культуре, но и стали предметом ее гордости. Никто не скажет, например, что «Парк Горького» — это было плохо и непатриотично. А были еще Шаляпин, Рахманинов, Набоков, Бродский, которые вообще жили там, двое последних писали на английском, при этом все знали, что они принадлежат русской культуре.

— Разве не носитель языка может сочинить на нем нечто поэтическое. В лучшем случае он сможет создать нечто грамматически правильное. Так может, тогда лучше все же на русском?

— Русский человек с его интеллектом и внутренним содержанием сможет. И еще какое поэтическое! Лучше, чем многие «носители». Я умею петь на английском. А вот народные песни, например, надо петь только на своем национальном языке, и это прекрасно. У меня у самого более сорока песен на русском языке, но они написаны в народном или авторском стиле, и я их чаще пою для друзей и не собираюсь переводить на английский.

— О чем ты поешь на английском?

— Только о том, что было в моей жизни, о чем думаю и что чувствую. У меня нет песен о выдуманных персонажах или о событиях, которые проходили без меня. Считаю, что музыка группы состоит из внутренней музыки каждого ее участника. Внутри человека происходят гораздо более интересные процессы, чем во внешнем мире.

— Какие сегодня настроения в Aero? Создаются ли новые песни или поете каверы? Будут ли записи?

— Каверы тоже поем — они же как экзамен. Свои песни создаются постоянно, и записи обязательно будут. У группы пока всего один альбом, но я никак не могу привести его в порядок. Раньше не хватало денег, чтобы сделать нормальный мастеринг всех песен и записать новых, а сейчас работаю на студии звукозаписи, все есть, а на себя времени не хватает. Правда, вот как раз собираемся записывать русскоязычную песню…

Вадим Демидов