13-01-18

Культурный слой

Честный автозаводский минор

Нижегородский квинтет «January’s Dress» — пример современной интеллектуальной тяжелой музыки, в которой соединились прогрессив-рок, мат-рок и рок-альтернатива. Группе уже четыре года, за эти годы сменилось много музыкантов, из отцов-основателей в строю лишь двое — басист Владимир Скороходов и гитарист Дмитрий Точилин. На записанном три года назад дебютнике «Молчать» под аккомпанемент мрачноватых гитарных риффов вокалист свирепо рычал в микрофон, а на новейшем альбоме «Западня» звуковое здание разрастается в несколько этажей — тут и постоянные смены темпоритма, и затейливые мелодические пазлы, и скрипящая электроника вкупе с хитросплетениями гитар. А новый певец Сергей Тренькин предельно лиричен.

От тех, кто вышел из рок-тяжеляка, ожидаешь агрессии в текстах, но у «January’s Dress», наоборот, сплошная образность: «Пещеры волков, поцелуи камней. Смерть внутри, холод снов снаружи. Будет сытой земля, здесь рисуют рассвет кисти выстрелов сотен ружей…». У Дмитрия Точилина имеются этому феномену объяснения…

— Метафоричность языка изложения дает возможность каждому услышать то, что он хочет. Безусловно, это плюс, но есть и обратная сторона — трудность в донесении своих мыслей. Задумывая альбом, мы не стремились сделать его лиричным. Я даже переживал из-за его мрачности. Во многих текстах мне виделись безысходность, шизофрения, конец света. И я был искренне удивлен тому, что слушатели видят ее иначе, нежели я сам. Думаю, так и должно быть. Как правило, тексты пишем всей группой. Сначала сочиняем музыку, потом под ее настроение пишем стихи. На альбоме найдется по тексту от каждого участника команды. Бывает так, что пишем несколько текстов, потом выбираем наиболее подходящий. Такой подход дает непредсказуемый результат.

— Мрачность, конечно, чувствуется. А как иначе — когда у вас все вещи в минорных гармониях. Минор — оттого, что в выбранном стиле таков канон?

— Мы стараемся писать музыку исходя из того, что происходит внутри нас, как мы себя ощущаем. При этом я не могу назвать себя депрессивным или унылым человеком. Просто я не вижу реализации своих идей и мыслей через мажорную музыку. Выходя за рамки минора, я перестаю чувствовать себя уверенным и честным, а это важно.

— Вы зачастую отказываетесь от простых размеров 4/4, усложняете ритм. Разумеется, слушателю это воспринимать непросто, под это не очень-то потанцуешь. Как ты сам для себя определяешь, до какой степени можно усложнять ткань песни, останавливаешь ли себя? Или фишка группы как раз в том — чтобы круто «навернуть»?

— Часто ловлю себя на мысли, что мне хотелось бы играть значительно более простую с технической стороны музыку. Видимо, мы еще не научились конструировать треки так, чтобы они были простыми по форме и при этом нравились нам. Тут важно отметить, что критерии сложности и красоты у всех очень разные. Глупо пытаться всем угодить. Мы стараемся делать не сложную, а красивую музыку. Я считаю, все, что мы делаем, должно быть максимально доступно для слушателя. Но бывает сложно найти баланс между тем, что нравится тебе, и тем, что будет понятно и близко людям. Уверен, такие вещи приходят с опытом.

— Замечено, что в юности хочется играть нечто радикальное, а с возрастом многие начинают тяготеть к простоте и даже к поп-музыке. Так?

— Согласен. Умение правильно доносить свои мысли приходит с возрастом. Сейчас в нашей музыке значительно меньше агрессии, нежели четыре года назад. При этом количество задумок, связанных со звуком и аранжировками, выросло в разы. С опытом многое встает на свои места. Мы стали более прагматичны. Теперь мы составляем планы репетиций, больше значения придаем игре на инструментах. Многое из того, чему я сейчас уделяю кучу времени, раньше казалось мне совершенно бесполезным. Перемены очевидны. Определенный колорит в нынешнее звучание команды вносит электронная составляющая. Нам всегда хотелось поиграться с различными синтезаторами, драм-машинами. Достаточно долго для этого мы искали клавишника. В итоге поиски не увенчались успехом, и было решено прибегнуть к помощи компьютера. Так или иначе, мы растем как музыканты и взрослеем вместе с нашей музыкой.

— С выпуском пластинок вам помогает местный лейбл «Delicious Music». Странно, но я ранее не слышал о таком. Я привык к тому, что рекорд-лейбл находится в столице, там проще размещать заказ на производство, оттуда легче заниматься дистрибьюцией. А какие плюсы у местных?

— Для нас не имеют значения масштабы выпуска пластинок. Вообще, покупка музыки на носителях теперь совершается по большей части коллекционерами. Соответственно и мы печатаем их небольшими тиражами. Для меня, как музыканта, выпуск своей музыки на дисках дает впечатление законченности работы. Приятно держать в руках компакт со своими песнями, но не более. Никакой коммерческой отдачи не происходит. В лучшем случае это выход в ноль. Именно поэтому существование таких независимых лейблов, как «Delicious Music» очень важно. Своими силами нам было бы значительно тяжелее напечатать тираж, не говоря уж о том, чтобы договориться о какой-либо дистрибьюции. Очень рад, что такая помощь может быть кем-то безвозмездно предоставлена.

— Наверняка ты слушаешь много музыки. Какой пример идеальной музыкантской карьеры стоит у тебя перед глазами? Кто, по-твоему, идеально развивался как музыкант?

— У огромного количества музыкантов отличная карьера. Если же говорить о развитии, то для меня это Адам Джонс из «Tool» и Джонни Гринвуд из «Radiohead». С удовольствием слушаю все их релизы.

— Кстати, после прослушивания «Западни» ощущение, что вы всей командой живете в готических замках, где обитают привидения. Ну и не без вампиров… А на самом деле?

— Почти все живем на окраине города, на Автозаводе. Между собой общаемся мало. Не могу объективно оценить, сказывается ли это на нашей музыке. Надеюсь, что нет. Готику и вампиров не очень люблю. С большим удовольствием представил бы, как всей командой живём в срубе в какой-нибудь северной стране. Например, в Норвегии. На мой взгляд, это значительно уютней.

Вадим Демидов