13-03-01

Общество

Провинциал на рандеву

Эдуарду Лимонову исполнилось 70 лет

Пришла пора писать «датскую»* статью, говорить о «незабываемых личных впечатлениях», подводить предварительные итоги и пытаться заглянуть в будущее. Ну что ж, поехали!

Живой классик

О Лимонове я впервые услышал в конце 80-х, когда в страну хлынул поток сам- и «тамиздатовской» литературы. «Да он же наш, из Дзержинска», — уверял меня один нижегородский поэт, в ответ на слова которого тогда я, помнится, лишь недоверчиво улыбнулся — с проверенной информацией в нашей стране еще было очень туго. В 1991 году в «Доме книги» на Новом Арбате в Москве я купил «Это я — Эдичка» в чудовищном бумажном переплете.

Книга рассыпалась на отдельные листочки еще до того, как я ее прочел, но Эдуард Лимонов с тех пор стал одним из моих излюбленных писателей. Несколько лет подряд покупал все книги и статьи, написанные Лимоновым, которые удавалось встретить, и даже газету «Лимонку», которая в середине 90-х свободно продавалась в киосках «Роспечати» в Нижнем Новгороде. В 1996 году Лимонов приезжал в Дзержинск и Нижний Новгород, встречался с журналистами, и я очень жалел, что тогда не довелось встретиться с ним вживую.

Через какое-то время позолота с Лимонова стала предсказуемо осыпаться, но не до такой степени, чтобы разочароваться в нем как в писателе и человеке. Что привлекает в Лимонове-прозаике? Высочайшая степень личной свободы, умение смотреть на мир незашоренным взглядом, хрестоматийное «срывание всех и всяческих масок».

Что отталкивает? Об этом уже сказано немало — запредельный нарциссизм, нежелание быть «одним из» — только первым, всегда и во всем! Большой ребенок, капризный и упрямый. Хотя… к успехам людей, близким по духу и, так сказать, «младшим по званию» Лимонов, похоже, даже не ревнует. Пару лет назад в прямом эфире «Эха Москвы» Лимонов рассказал стране, что «напился от радости», когда узнал, что его единомышленник Захар Прилепин получил литературную премию «Супернацбест» за лучшую книгу десятилетия.

Всех других собратьев по перу Эдуард Вениаминович, похоже, не очень переносит по той простой причине, что они заслоняют его личный пьедестал. В августе 2010 года мне наконец-то представилась возможность взять интервью у Лимонова. Я закинул удочку насчет близкого знакомства интервьюируемого с другими культовыми фигурами русского и зарубежного «писательского фронта» — Венедиктом Ерофеевым, Сергеем Довлатовым и французом Мишелем Уэльбеком.

Упоминание ни одного из трех названных персонажей, с которыми так или иначе когда-то общался Лимонов, не вызвало у него энтузиазма. На лице Эдуарда Вениаминовича читалось примерно следующее: «Ну, что же ты о других писателях спрашиваешь, когда я тут перед тобой, живой классик, сижу?». Когда я спросил, правда ли, что он в начале 70-х подрался на какой-то столичной тусовке с Веней Ерофеевым, Лимонов отпрянул от меня, как от прокаженного: «Неправда, все было на уровне «пойдем, поговорим!». После чего рассказал историю, как он ударил по голове бутылкой шампанского одного английского писателя, который «плохо говорил о России». В этом весь Лимонов — он не дерется почем зря с русскими писателями, а только жестко наказывает непочтительных иностранцев!

Лимонова ждет школьная программа по литературе

Лимонов — это вечная история провинциала, приехавшего покорять столицы. Лимонов покорил как минимум две — Москву и Париж. В прошлом году во Франции вышла его биография — яркое свидетельство того, что Лимонов — явление не только российского, но и мирового масштаба. Свою главу в историю мировой литературы Эдуард Вениаминович вписал уже давно, и я лично не удивлюсь, если через какое-то время творчество Лимонова будут изучать в российской школе.

Почему нет? Три десятилетия назад мало кто верил, что в школьной программе по литературе будет фигурировать имя Владимира Высоцкого, но ведь случилось же, да еще так скоро, пусть Высоцкого изучают факультативно.

Всенародным любимцем Лимонову, похоже, быть все-таки не суждено. Он — «писатель не для всех», а «для тех, кто понимает». Лимонов — это наш, российский Че Гевара, но не застреленный в лесах Боливии (хотя сам Эдуард Вениаминович, вероятно, не против такого конца), а продолжающий свою героическую (без кавычек) деятельность в суровых реалиях российской действительности. Лимонов — типичный «сэлфмейдмэн», человек, сделавший себя сам. Он как тот Мюнхгаузен, который всегда сам вытаскивает себя из болота.

Семьдесят лет — срок приличный. Но даже при наличии эспаньолки Лимонов не похож, и, надеюсь, не будет никогда похож на хрестоматийного добродушного дедушку. Он — боец, бунтарь и герой, вечно всем недовольный, жесткий и непримиримый. Он не любит слабых, аморфных и неискренних людей. Разочаровавшись в знакомых людях, Лимонов, как правило, не знает пощады и снисхождения даже к бывшим друзьям и единомышленникам.

Он никогда не повзрослеет, не говоря уже о старении моральном, неизменно оставаясь в статусе «анфан террибль» русской литературы. Я думаю, что еще доживу до того момента, когда в Дзержинске каким-либо способом увековечат память человека, который родился и жил в городе химиков всего шесть месяцев, но всегда с гордостью писал и говорил о месте своего рождения.

Не прогибаясь под «изменчивый мир»

Лимонов — истинный патриот своего отечества, и российские власти прекрасно об этом осведомлены. Подозреваю, что власть удачно постаралась вовремя кинуть камень раздора в ряды оппозиции, отделив «лимоновцев» от прочих навальных и собчаков. Лично мне очень жаль, что наметившийся было политический союз Бориса Немцова и Эдуарда Лимонова распался, причем, похоже, навсегда. И тот и другой принадлежат к разряду политиков, которые говорят то, что думают, что по нынешним временам большая редкость. Но… «Запад есть Запад, Восток есть Восток и вместе им не сойтись». Антибуржуазность Лимонова, которой он, похоже, очень гордится, стала камнем преткновения для прочного союза лимоновцев и либералов.

Лимонов обиделся, что у него «украли революцию» в декабре 2011 года, и в ответ забросал либералов в печати фирменными словесными «лимонками». Скажу больше. Кто-то уже заметил, что Путин и Лимонов — выходцы из одного социального слоя, «парни с рабочей окраины», провинциалы, завоевавшие (каждый по-своему) страну и мир.

Осмелюсь предположить, что в них гораздо больше общего, чем различий с поправкой на разность судеб. Не исключаю, что вечный революционер Лимонов рано или поздно найдет общий язык с властью, так же как и Путин, как мне кажется, еще способен возглавить «перестройку номер два». Убежден, что Лимонов при этом абсолютно точно «не прогнется под изменчивый мир». Семь десятков лет его беспокойной жизни без компромиссов с собственной совестью — тому залогом.

 

* Написанная к определенной дате.

Сергей Анисимов