13-11-23

Общество

Последний полёт

На смерть товарища

В предбаннике дежурной части РОВД Нижегородского района стояла клетка. В клетке было место для трёх-четырёх человек, которые могли более-менее вольготно расположиться. Загнали туда десяток нас — участников митинга, посвящённого двенадцатой годовщине расстрела Дома Советов. Нижегородские власти мероприятие зарубили, растянувших плакат нацболов быстро унёс на руках ОМОН, по дороге зацепили и Николая Владимировича Савинова.

Кажется, тогда он впервые попал в застенки, всё было ему внове. В клетке мы оказались с ним лицом к лицу, и, можно сказать, познакомились ближе.

Он пришел на митинг как наблюдатель, у него даже повязочка была такая красная самодельная: «Гражданский контроль». Здоровенный детина, широкоплечий, никто и подумать не мог, что ему под шестьдесят. В рельефе мозолистых рук было черно. Рабочий человек, с уважением решил я. Потом где-то проскользнуло, что Николай Владимирович был бизнесменом, но слово это глянцевое снаружи и пустое внутри мало подходило к Савинову.

Николай задавал много вопросов, мол, что да как. Он искренне не понимал, почему власти способны стрелять в свой собственный народ, в 93-м в Москве, в 96-м в Чечне, в 2003-м в Беслане. Он был прям, но не груб. Голос зычен, глубок и внятен. Часто фраза начиналась с почти детского вопроса: «А почему?», «А что это?», «А как это?». Заканчивалась же всегда предложением помочь.

Он не всегда знал, как именно можно помочь, иногда эта его помощь скорее была в тягость. Он приносил в офис правозащитника Станислава Дмитриевского по три-четыре странички своих рукописных обращений, которые следовало набрать на компьютере, чтобы он мог разослать их в прокуратуру, милицию, президенту. Он делился главным — своим именем. Цену ему Николай явно знал, никак имени того не запятнав.

В те времена, когда самолёты ещё не падали, Савинов был лётчиком гражданской авиации. Летал по области сперва, потом и на дальних маршрутах. Сам об этом рассказал, когда вёз ребят на суд в Арзамас. Судили нацбола Исусова за экстремизм, нужна была машина доехать из Нижнего, а Николай никогда не отказывал, если его просили. В маленький белый фиат чудом помещался не только сам лётчик, но и какие-то замасленные железки, листовки. Когда у Дмитриевского в офисе побили стёкла, этот маленький фиат был тут как тут. Николай снял мерку, через час уже прилетел назад с вырезанным куском оргстекла и вставил всё на место.

«Николай Владимирович. Граждан­ский контроль. Ну что там?..» В офис Дмитриевского и в редакцию «Новой» в Нижнем» Николай часто заглядывал, принося то коробку конфет, то шоколадку. «Это вам», — говорил, — вы же боретесь с произволом, надо вас баловать».

В марте 2012 года Николай, как обычно, пришёл на шествие. Власти, пусть и не санкционировали все предыдущие хождения оппозиции по городу, однако сигналов к разгону всю зиму не давали. Тут же, по окончании президентских выборов, сверху спустили «добро» и полиция готовилась отыграться за всё. Люди встали в колонну и двинулись от кинотеатра «Октябрь» в сторону площади Минина, дорогу им преградили в две цепочки «космонавты» из ОМОНа и БСНа. Улицу зачистили быстро, осталась лежать на брусчатке лишь растяжка: «Россия будет свободной».

Николай Владимирович (и в этом он весь) задумчиво подобрал её — негоже, мол, добру пропадать, и понёс мимо суетящихся сотрудников, свёртывая по дороге трёхметровое полотнище. Сзади на лозунг наступил полковник Шмонин, заместитель начальника ГУВД, курировавший общественную безопасность. Савинов потянул растяжку на себя. Полковник сверкнул ботинками в воздухе и приземлился в грязную жижу на свою пятую точку, каракулевая шапка покатилась вдаль.

Со всех сторон на человека с повязкой «Гражданский контроль» бросились сотрудники органов. Кто-то из них заботливо ставил Шмонина на ноги. Есть видео, как Николая Владимировича вяжут. Он вскинул правую руку вверх, семеро ОМОНовцев — все ниже него на голову — никак не могут понять, как сдвинуть с места исполина. «Россия будет свободной», — приговаривает он.

После того, как эти кадры обошли Сеть, с лёгкой руки журналиста и писателя Аркадия Бабченко Николая прозвали Халком. Мы сидели в полицейском автобусе под конвоем на утро после разгона акции и ждали суда. Я рассказал Савинову, что он теперь Халк. «Если так надо, то ладно», — улыбнулся он застенчиво. Чуть позже в суде я попросил его поднять кулак и передать привет всем, кто следит за развитием событий в Нижнем. «Халк с нами!» — пронеслось по Сети.

Удивительным образом переплетаются иногда человеческие судьбы. Не берусь утверждать, что два этих события связаны между собой, но 19 ноября полковника Шмонина назначили начальником дежурной части ГУ МВД России по Нижегородской области, вечером того же дня Николая Савинова доставили в реанимацию из двора жилого дома на проспекте Ленина с черепно-мозговой травмой. Через некоторое время Николай умер.

Его сын Михаил говорит, что осталось очень много записей, любую мысль Николай сразу спешил зафиксировать, собирался написать книгу воспоминаний, но не успел. Когда пытаешься понять, что произошло, в первую очередь представляется, что Николай вступился за справедливость и с кем-то не поладил. Он никогда не мог пройти мимо, если видел, что кто-то не прав, при этом обладая удивительным чутьём на злое дело, на несправедливость. Возможно, что ещё кто-то, кого Николай Владимирович ранее ставил на место, подкараулил его в тёмном переулке. Утверждать пока что-либо рано. Юристы Комитета Против Пыток делом заинтересовались, ждут заявления от родственников.

Будем надеяться, что узнаем, что же случилось с нашим Николаем Владимировичем. Спи спокойно, Халк.

Илья Шамазов