№144 (2285), 23.12.2014

Культурный слой

Юрий Немцов: «Книга „Отец-лес“ — это карта, которую потеряли»

Визитная карточка

 

Всё будет жить: и каждая строка,

и слово каждое,

И буква в каждом слове.

Мой дом из снов, из валунов, из брёвен,

Мой дом из слов построен на века.

Века пройдут, останется река.

Река, как хвост змеи,

Исчезнет в море.

И море высохнет, как слёзы на лице.

Лицо земли исчезнет, след земного —

Исчезнет всё. Но не исчезнет слово.

Оно стоит в начале и в конце.

 

Сегодня на «Встречной полосе» мы поговорим с Юрием Немцовым. Дело тут следующее: 22 декабря в Нижний Новгород приезжает Анатолий Ким, автор потерянного романа-притчи «Отец-лес». И Юрий Немцов имеет к этому событию самое прямое отношение.

Добраться до Амстердама

— Юрий Львович, давайте начнем сначала. Вы родились в Кинешме.

— Кинешма — волжский город, лесной, древний. Каменные храмы, большие рубленные дома, в одном из которых я и родился. Родители — врачи, и дед врач; а бабушка была учительницей немецкого языка. Провинциальная интеллигенция.

Все любили книги, мама даже писала стихи, сказочные повести. Хорошо помню, как однажды, зайдя в КОГИз, мы с ней открыли для себя Стругацких.

— С чего начался ваш роман с журналистикой?

— Уже после университетского филфака я оказался в сороковой школе, три года учительствовал, пока однажды не перешел на противоположный тротуар улицы Фигнер в старое здание «Горьковской правды». Там освободилось место подчитчика, но меня по знакомству взяли в отдел «Новости». Профессия репортера помогла увидеть и полюбить людей и природу нашего края.

— А что за история была в середине девяностых с «Арт-Ковчегом»? Вы впервые прибыли в Европу на корабле?

— Этот удивительный случай произошел со мной, когда я уже работал на ТВ: мои друзья-архитекторы вместе с коллегами из Москвы, Самары и Питера спроектировали большой двухмачтовый деревянный корабль — гафельную шхуну «Арт-Ковчег». Когда ее построили на петрозаводской верфи, мы все поплыли в Амстердам.

Помню, мы представляли, как будем пить красное вино, рисовать картины, петь песни, сочинять стихи и философствовать посреди Северного моря; в реальности, когда все это случилось, было гораздо круче. Мы чудом не разбились о скалы Гогланда, но за три недели добрались-таки до Амстердама.

Ким. Большая книга

— Юрий Львович, почему Ким?

— Тут целая история. Начну с того, что двадцать пять лет назад в журнале «Новый мир» вышел роман Анатолия Кима «Отец-лес». Я в это время строил дом в Безводном и читал эту потрясающую вещь в журнальном варианте, погружаясь в чащу, почву, пучину ужасов и чудес, страданий и просветлений этой книги.

В романе есть замечательная мысль: мы все деревья огромного леса, мы его дети и мы же его губители. Эту книжку очень тяжело читать, я читал её очень долго. Носил себе, то забывая, то вспоминая.

Не так давно дочь нашла эти номера «Нового мира» у меня в бане, благополучно приготовленные для растопки. Я ужаснулся и стал перечитывать «Отец-лес», но один выпуск журнала пропал, и тогда друг скачал мне книжку из интернета. И вот уже на планшете на берегу Аравийского моря в северном Гоа, куда привезла меня дочь на новый год, я перечитывал «Отец-лес» и писал письмо Киму. Писал просто так, что вот я читаю ваш роман, вы, конечно, обо мне ничего не знаете и так далее.

А потом узнал, что он вернулся в Россию и у него есть страница в «Фейсбуке». Попросился в друзья. Забегая вперед, скажу, что и Ким ждал этой встречи: на книжке «Отца-леса», изданной Совписом в том же 1989 году, этой осенью в Переделкино Анатолий Андреевич написал: «Первое издание, первая любовь между автором и читателем, встреча их через 25 лет. И такое бывает».

— По-моему, замечательная история.

— А бывает и такое: в стране существует большая книга, которую никто не читает, большой писатель, которого практически никто не знает, хотя его прозу издали за границей в тридцати странах.

А у нас в городе «Отец-лес» Анатолия Кима прочитали десять человек — книгу, о которой известный публицист, педагог Симон Соловейчик сказал: «У каждого писателя, сказано, есть Главная книга. У народа — Большие книги. Роман «Отец-лес» станет одной из них».

А еще бывает такое: однажды студент московского художественного училища Толя Ким, гуляя с братом по Москве, вдруг прыгнул в трамвай.

— Куда ты?!

— Сам не знаю!

Трамвай привез его на северный речной вокзал, юноша зачем-то купил билет на колесный пароход, идущий в Горький, и в Сормово, в семье случайно встретившегося мужика, жил две недели, чуть не женился и начал писать стихи, которые потом будут называть верлибры.

В Горьком он понял, что больше не будет рисовать: будет писать. Здесь, на слиянии Волги с Окой, родился писатель Анатолий Ким. И вот, спустя двадцать пять лет, он приедет сюда, на свою литературную родину.

А вот еще как с ним было: в Москве, где он снимал комнатку и жил впроголодь, его подкармливал Смоктуновский. Иннокентий Михайлович стал его крестным отцом. В буквальном смысле: крестил Кима вместе со своим сыном Филиппом. И напечатал два его рассказа в «Авроре»: в лесу русской литературы стало расти удивительное, ни на кого не похожее дерево — Анатолий Ким.

— Почему роман «Отец-лес» тогда не заметили?

— Да, то, что случилось с Кимом, очень трудно понять, и ему, конечно, тяжело пережить. Мы сидели у него в Переделкино, и он меня прямо спросил: как вот вы, Юра, думаете, почему это произошло? Что встало между мной и читателем на моей родине?

Конечно, это очень трудная книжка. Там трагедия мира и человека, читатель сам должен думать, соучаствовать, страдать и надеяться, разделять свет и тьму, добро и зло, сверяя себя с самыми высокими координатами. Книга «Отец-лес» — это карта, которую потеряли. Карта и компас.

Он написал «Отец-лес» за четыре месяца, сидя в избушке посреди мещерских лесов. В девять утра садился за стол, не зная, что будет писать, в пять вечера варил картошку, топил русскую печь, ложился, не зная, с чего начнет. И вот в эти декабрьские дни 25 лет назад закончил свою главную книгу. Которую издали в разных странах, но в России не прочли. Как с этим жить писателю?

— А от Переделкино какие ощущения у вас?

— Неприятные ощущения. Киму никогда особо не хотелось там жить, просто деваться было некуда. Заборы, колоссальные особняки, которые выросли на землях литфонда. У Кима сосед, построивший целый замок, вырубил лес на его участке, а рядом — разваливающиеся деревянные дачи, в одной из которых, деля ее с двумя соседями, живет Ким с красавицей по имени Лилия. Слева от дома Кима — дача Окуджавы, справа — Пастернака, дальше — Евтушенко.

Чтение вслух

— Юрий Львович, над чем сейчас трудитесь?

— Сейчас я не работаю в «Строе!», я делаю на канале ННТВ, в программе Ars longa рубрику «Чтение вслух». Четыре минуты читаю любимые книжки, рассказываю о них: «Лавр» Водолазкина, «Обитель» Прилепина, «Гойя» Фейхтвангера, «Сердце пармы» Иванова, «Зимняя дорога» Пушкина, «Родина» Лермонтова, «Святой Прокопий» Бунина. И вот теперь, когда у меня в руках оказалась 25-летней давности книжка «Отец-лес» с иллюстрациями автора, я прочитал с экрана фрагмент полифонической прозы Кима.

— Получается, как читатель вы проделали большую работу…

— Я думаю, что мы, читатели, должны, конечно, платить за книги. Но и писатели должны платить нам своим каторжным трудом, потому что без нас, читателей, они не существуют. Мы — почва для их зерен, но мы же и соавторы.

Мне хочется, чтобы люди читали книги. Читали вслух. Особенно детям. Живу с ощущением, что должен отдать какие-то долги, заплатить кому-то за то, что родился и живу в нашей стране, говорю на русском языке. Чувствую, что от меня что-то требуется, масса чудесных совпадений, похожих на знаки судьбы, но я пока не могу расшифровать.

— А что вы можете поведать о сегодняшней журналистике?

— Я хотя и член Союза журналистов, но периодику практически не читаю. Читаю и перечитываю книжки. Сейчас настолько журналист ангажирован, что каждый раз надо понимать, почему и почем он говорит. Я, конечно, имею в виду не весь наш цех, есть честные и добросовестные репортеры, публицисты, обозреватели. Но ангажированность всегда была свойственна журналистике.

Соглашусь с моим другом и коллегой Николаем Мурзиновым: у журналистики сейчас сервисная функция. Раньше гонялись за Аграновским и Песковым, это было как откровение, а сейчас… Сейчас, по большей части, обслуживание заказчика.

ПОДТЕКСТ

Юрий Немцов

Родился в 1950 году в городе Кинешма Ива­нов­ской области. Окончил историко-филологический факультет ГГУ им. Н.И. Лобачевского. Три года преподавал в средней школе литературу и русский язык. В 1976-1988 годах работал в газете «Горьковская правда» корреспондентом рубрики «Новости», обозревателем по строительству. Получил премию им. М. Горького. С начала девяностых перешел работать на нижегородское телевидение. Возглавил творческое объединение «Открытый город», выпустил ряд цикловых программ. В 1991 году документальный фильм «Мост» по сценарию Немцова получил специальный приз международного кинофестиваля. В 1995 году вместе с газетой «Биржа+ Свой дом» создал на ННТВ видеожурнал «Строй!», который выходит до сих пор. В 1998 году получил гран-при фестиваля «Зодчество-1998», в 1999 году — премию Нижнего Новгорода за проект «Строй!» и за российский фестиваль «Дом, который построил Я». Главная работа Немцова — фильм «Сделай себе ботник» (2012) — взял два первых приза на российских телефестивалях. Заслуженный работник культуры РФ.

Дмитрий Ларионов