08-05-19

Культурный слой

Актуально до безобразия

Зачем нам нужно современное искусство?

Очень часто современное искусство провоцирует зрителя, показывая ему вещи вызывающие, не принятые в «нормальном» искусстве — насилие, уродство, секс, разные неприличия. К тому же это искусство не приносит практической пользы — мало кто решится держать на стене квартиры настоящее произведение contemporary art. Видите, даже обозначать его правильнее по-английски: русская калька «со-временный», то есть прямо соответствующий своему времени, в русском языке в равной степени относится и к тем произведениям, которые создаются сегодня в классической манере. Вот придумали называть его «актуальным», но и это определение вызывает больше вопросов, чем ответов. Увидеть подобное искусство можно лишь в специальных местах: редких в нашей стране центрах и галереях современного (актуального) искусства или непосредственно у художников, чаще всего (в отличие от традиционных), не имеющих даже мастерских. Правда, в развитых странах для подобного искусства строят престижные музеи, и они быстро становятся популярными, наравне с классическими. Но у нас-то их нет! А может, и не нужно? Вдруг без такого, нового, искусства можно спокойно обойтись?

Можно. Но только в том случае, если мы готовы допустить, что на нас кончается всякое развитие. Что мы — просто самое последнее поколение на земле.

Представьте: в музее хранится искусство XIX века. Вот, например, близкие и понятные всем передвижники. Мы их любим, потому что знаем с детства, нас к этому худо-бедно приучили. А в семидесятых годах позапрошлого века публика к ним отнеслась весьма настороженно: во-первых, это искусство нарушало классические каноны, было недостаточно красиво, по-своему провокативно — показывало не прекрасное в привычном обличье мифологических героев или итальянских пейзажей, а распутицу в российской глубинке, потных и грязных бурлаков, или, того хуже, страшно пьяных попов. Споры в обществе были жаркими. А тут передвижники еще придумали показывать свое искусство на общедоступных (то есть таких, куда пускали кого угодно за входную плату) выставках, в том числе и в российской провинции. Кстати, несколько раз такие экспозиции устраивались и на Нижегородской ярмарке. У подобного искусства появлялись свои поклонники — например, московский купец Павел Третьяков. Последствия — известны…

А теперь представьте на минуту, что неприятное искусство передвижников оказалось бы никому не нужно. Оно не дожило бы до тех дней, когда стало и понятным, и собираемым, и радующим взор классически ориентированного зрителя «достижением русской реалистической школы». Оно никогда не стало бы классикой, если бы у зрителей (критиков, журналистов, коллекционеров и т.д.) не хватило бы терпения понять и принять это искусство, такое новое, так болезненно воспринимающее реальность и не умеющее молчать о ней!

Впрочем, часто кажется, что раньше вообще все было иначе, мягче как-то, приличнее. А вот нынешние нравы, которым якобы потакает современное искусство, уж совсем испорчены. Как сказал один уважаемый нижегородский тележурналист, имея в виду современное искусство: «Дай им волю, на площади Минина поставят золотой унитаз!». В этом симптоматичном высказывании смешалось несколько информационных потоков, воспринятых, но не отрефлексированных его автором.

Во-первых, он где-то видел знаменитый объект Марселя Дюшана, вот только перепутал предмет сантехники. Но ведь и сам Дюшан «перепутал»: назвал писсуар «Фонтаном»! То есть задал главный принцип современного искусства – из всего может получиться художественный образ, был бы подходящий контекст.

Вторым источником замечательной фразы является глубокое убеждение, что современное искусство агрессивно, что оно хочет захватить общественные пространства, навязать обществу свою волю. Что греха таить, такое было. С русским авангардом, в двадцатые. Тогда это тоже было современное искусство, пафосное, претендующее на изменения глобальные — в умах и самом укладе жизни. Ему довольно быстро свернули шею, не забыв захватить в тоталитарную действительность один из главных принципов такого искусства — стремление к всеобщему переустройству. Но с тех пор многое изменилось: то был модернизм, а теперь на смену пришел постмодернизм как философия «всепреемлемости», перемешивания всех и всяческих традиций, оставляющая право выбора как за художником, так и за зрителем.

Так что бояться вроде и некого: в Нижнем по-настоящему актуальных авторов, то есть вписанных в международные контексты, оцененных столичной критикой (потому что есть она в России только в столице!), работающих в новых технологиях и имеющих индивидуальную образную систему, — ровно 2,5. То есть на самом деле человека-то три, да только два из них работают вместе — творческая группа. И это немало, поскольку в других российских городах часто и того нет. Только вот в Нижнем, вместо того, чтобы этими авторами гордиться, их практически не замечают. Нет, не зрители — у них есть свой зритель, молодой, благодарный, умеющий отличать хорошее от плохого. Речь об институтах власти, отражающих, надо признать, мнение большинства. По-прежнему экспертные оценки, референтные для этого большинства, дают те, кто боится «золотых унитазов», острых тем, непонятного языка нового искусства. Вот только простая мысль — что если сейчас не признать нового искусства, не обеспечить условий для его создания и показа, то на следующем шаге мы останемся без традиции, — не приходит им в голову. Потому что традиция — это не то, что не меняется, а только то, что развивается. А искусство в наше время — один из немногих инструментов, побуждающих думать, искать вместе с художником свои собственные ответы на вопросы современности.

Впрочем, в последнее время в Москве — не у нас, — наметилась новая тенденция: актуальное искусство стало предметом бурного коллекционирования богатой элитой, которая к тому же создает музеи, выставочные залы, всяческие премии и фонды, оказывающие такому искусству поддержку. Казалось бы, этому можно только радоваться, мечтая, что до Нижнего вот-вот докатится этот процесс. Он принесет много радости: легитимизацию в глазах власти, деньги, успех. Вот только вопрос, так ли уж это полезно для искусства. Почему? Нужно подумать.

Анна ГОР, специально для «НГ» в НН»