08-06-23

Культурный слой

Рукопись, найденная в чемодане

Что-то потихоньку начинает меняться у нас в городе Нижнем. Театры выпускают приличные премьеры, художники и фотографы выставляются все более регулярно, издательства печатают книги, которые можно читать, а в культурных точках начинает «пахнуть» культурой.

Да вот взять хотя бы Дом актера. «Коза» «Козой», но ведь и другие интересные объекты существуют в театральном пространстве. Например, актеры. Что мы о них знаем, кроме звездных разводов? При Леониде Ильиче, наверное, вторая после космонавтов в рейтинге профессий. Девчонки открытки собирали. Сейчас все гораздо прозаичней. А что они, такие родные, делали до 17-го года и потом в эмиграции? Ведь правда интересно.

На прошлой неделе в Зеркальном фойе душевно и красиво прошла презентация книги мемуаров Дины Кировой «Мой путь служения Театру» (издательство «Дятловы горы»). Не Комиссаржевская, не Дузе, не Бернар, а сколько теплых слов прозвучало на вечере. Когда я пришел домой и прочитал книгу, я понял почему. Большинство людей, долго проработавших в профессии, любят свое дело, будь ты скрипач, хлебопек или кассир в банке. Но когда человек пишет, как он старался, вкладывал душу и люди уходили из зала благодарными, а не перечисляет свои заслуги и тонко чернит коллег, именно ему и веришь.

Простая деревенская девчушка, в двенадцать лет сбежавшая из дому и на первом виденном спектакле громко объявившая миру: «Я буду артисткой!» Актриса неглавного амплуа инженю комик, чрезвычайно популярная в петербургском Суворинском Малом театре, приглашаемая Южиным-Сумбатовым в Малый театр и Книппер-Чеховой в МХТ. Впоследствии, княгиня Косаткина-Ростовская по мужу, но сохранившая народные трудолюбие, скромность, оптимизм и чувство достоинства человека труда, а не скороспелой боярыни.

Можно кратко пересказать ее удивительную биографию — начиная от первых петербургских театральных восторгов и ученических шагов. Можно сухо отметить факт эмиграции в числе тех двух миллионов беженцев. Но совершенно невозможно передать словами потерю родины, театра, какую-то невероятную бедность изгоя с одним чемоданом без фамильных бриллиантов и богатых покровителей. И мало того, что просто выжить, а еще и шесть лет содержать частный русский театр в Париже, по большему счету содержать мужа, доброго, но неприспособленного аристократа, и написать мемуары, исполненные света, добра и любви к людям. И это после всего горя, которое эти люди ей причинили. Такое оказалось под силу только очень религиозному человеку.

Бывают мемуары скучные, бывают научные, а бывают такие, как у того же Леонида Ильича. Почитаешь и понимаешь, что если б ему 22 июня дали один танк, одну пушку, один самолет и одно знамя для рейхстага, то война закончилась бы в Берлине 23-го после обеда.

Так что запомнились слова Софьи Высоцкой, отметившей огромную архивную работу редактора издания Валентины Кошкарян, совершенно справедливо назвав его «диссертацией». Такие квалифицированные перекрестные сноски теперь редко где встретишь. В их исчерпывающем обрамлении очень частный рассказ непубличного человека предстает просто романом эпохи в объеме и декорациях.

В свое время мне запомнилось высказывание известного писателя о том, что эмиграция достаточно подробно освещена, но с одной стороны. Со стороны фрейлин, князей, генералов, высшего духовенства. И мы ничего не знаем о жизни и судьбах простых людей, увлеченных потоком беженцев солдат, унтер-офицеров, казаков Белой армии. Появилась как минимум одна книга, которая в какой-то степени восстанавливает справедливость.

Сергей Плотицын