08-08-18

Экономика

«Нижегородскую элиту смела мощная волна столичного капитала»

Губернаторство Валерия Шанцева — это три года последовательной деполитизации нижегородского политического пространства. При предыдущих губернаторах Нижний был одной из наиболее политизированных точек России, как с точки зрения внешнего восприятия нас другими, так и с точки зрения происходящего внутри региона. Нижегородцы привыкли к тому, что нас как-то по-особому воспринимают извне и ассоциируют наш город с чем-то продвинутым и своеобразным (вспомните один из вопросов начала девяностых – «Нижний или Ульяновск?», то есть «либеральные реформы или возврат к коммунизму?»). Привыкли они и к тому, что все участники политического процесса в регионе находятся друг с другом в конкурентных отношениях (мэр и губернатор, губернатор и полпред и т.д.) Сейчас всё это безвозвратно ушло в прошлое, и политизированную нижегородскую элиту смела мощная волна столичного капитала, устремившегося в близлежащие регионы, включая наш. Мы перестали быть особенными и стали типичными, и этот переход в целом соответствовал популярной в Кремле идее о регионах как аналогах корпораций, для управления которыми нужны менеджеры.

Важным изменением стало то, что Нижний превратился в один из самых удобных городов для московского бизнеса, которому тесно в столице и который неизбежно нацелен на внешнюю экспансию. Мы помним, что при губернаторе Борисе Немцове линия противостояния «Нижний Новгород–Москва» стала одним из ключевых «маркеров», с помощью которых формировалось нижегородское политическое сообщество. Неудачная попытка применения в Нижнем в начале 1990-х годов рецептов московских экспертов (например, в виде плана регионального развития «Нижегородский пролог») выявила серьёзный скептицизм, который возник в отношении любых форм вмешательства из Москвы в региональную политику. Нижегородская область в первой половине–середине 1990-х годов сама претендовала на неформальный статус «модели» экономических реформ, то есть источника инноваций в управленческой сфере, и поэтому не нуждалась в заимствовании внешних рецептов и рекомендаций.

Однако оппозиция «Ниж­ний Новгород – Моск­ва» была поставлена под сомнение сначала в связи с переходом Немцова и большого числа нижегородцев на работу в федеральный центр, а затем — после прихода на высокие управленческие позиции в правительстве Ходырева целой группы «варягов», что сделало регион площадкой для экспансии московских структур. Многие из них уже на протяжении, по крайней мере, десяти лет вели активную политику по экспансии в регионы, представляющие для них практический интерес. Ещё в середине девяностых годов московский бизнес глубоко «окультурил» близлежащие территории типа Орловской, Ивановской или Липецкой областей, однако такой вариант экономического проникновения не требовал миграции туда столичных политических фигур. С Нижегородской областью всё было несколько иначе. Фактически первым этапом прихода москвичей на серьёзные управленческие должности стало формирование первого правительства Ходырева и появление в нём «внешних», но желавших укорениться в регионе фигур, типа Юрия Сентюрина. Логику такого развития событий можно реконструировать, исходя из того, что именно в период «позднего Ивана Склярова» в Нижегородскую область начали постепенно приходить со своими капиталами, организационными ресурсами и кадровыми возможностями крупнейшие финансово-промышленные группы. Поскольку каждая из них встречалась с серьёзным сопротивлением на местном уровне и проходила через череду скандалов, крупному бизнесу была необходима административно-управленческая поддержка.

Нижний стал составной частью московской экономики, причём настолько органичной и важной, что это потребовало своей персонификации в лице Шанцева

Тот факт, что Ходырев, сделавший большую ставку на поддержку со стороны федеральных групп влияния, вынужденно передал власть ближайшему соратнику Юрия Лужкова, смотрелся, с одной стороны, несколько иронично: эту ситуацию можно было интерпретировать как проигрыш бывшего нижегородского губернатора тем силам, которым он же сделал немало добра. Но с другой стороны, в таком варианте смены власти в нижегородском кремле была своя глубинная логика: Нижний стал составной частью московской экономики, причём настолько органичной и важной, что это потребовало своей персонификации в лице Шанцева.

При нынешнем губернаторе эта тенденция приобрела не только материальные, но и символические очертания. Их лучшей иллюстрацией стала установка в Нижнем уменьшенной копии московского памятника Минину и Пожарскому — жест, который как нельзя лучше продемонстрировал существенное изменение стилистики региональной власти. Условно говоря, произошёл семантический переход от формулы «Нижний — карман России» к иной — «Нижний — брат Москвы ближний».

В общем, с одной стороны, мы видим, что поэтапная экспансия Москвы на соседние регионы привела к превращению Нижегородской области в одну из «экономических колоний Москвы». С другой стороны, у правительства Нижегородской области сохраняются самостоятельные амбиции, о чём говорит, в частности, попытка зарегистрировать в Роспатенте бренд «Нижний Новгород — третья столица России».

Тема, связанная со стратегией регионального развития, за последние годы обострилась. Кто-то заявляет, что наш регион превратился в матрицу для эксперимента по проникновению крупных, сетевых игроков. «Группировке Шанцева не нужно партнёрство с местным бизнесом, который выдавливается в районы области, и это понятно; партнёрство не нужно тем, кто осваивает новые территории при помощи чисто материального ресурса», — это, к примеру, жёсткий вердикт политолога Николая Распопова. Другие, как например, профессор Николай Кубанёв считают, что «в колониальной политике не всё так уж и плохо. У Шанцева — московский взгляд, а у наших, местных, — провинциальный. И пусть идут внутрь области, глубинку осваивают». Ситуация усугубилась после того, как многие нижегородские политологи предположили, что недавние необычно острые филиппики депутата Госдумы Александра Хинштейна, формально направленные в отношении Сергея Некрасова, на самом деле метят в губернатора. При нём Нижегородская область вошла в список регионов, где оказались вскрыты случаи действий, дискредитирующих «партию власти» и требующих «чистки» её рядов. Этот инцидент отражает одну из ключевых управленческих проблем в регионе: чем крупнее и шире какая-то структура, тем сложнее ею управлять и, соответственно, тем вероятнее, что она начнёт распадаться на более мелкие группы, которые будут находиться друг с другом в конфликтных отношениях. Именно это и происходит с региональными отделениями «Единой России»: они стали настолько громоздкими, что внутренняя фрагментация была только вопросом времени и тех форм, в которых она могла проявиться.

Андрей Макарычев