08-10-06

Экономика

Базель: дебаты без цензуры

Конференция «Новая стабильность в России», прошедшая 27-28 сентября в университете Базеля, в очередной раз обратила внимание на то, что понять сущность современного политического режима в нашей стране без учёта регионального компонента нельзя.

Общий тон дискуссии на эту тему был весьма критичным. Андрей Рябов из Московского центра Карнеги напомнил о том, что при президентстве Владимира Путина региональные элиты потеряли влияние на выработку федеральной политики и относительно легко встроились в «вертикаль власти» в качестве агентов Кремля на местном уровне. Центральная власть воспользовалась тем, что регионалы не имели опыта решения ключевых проблем, стоявших перед правительством: это безопасность (более конкретно, терроризм) и противостояние олигархам. Особенно сильны позиции Москвы в тех регионах, где располагаются крупные государственные компании и предприятия ВПК, включая, естественно, Нижний Новгород.

Важно, насколько подтверждается в России теория о неизбежной связи роста числа состоятельных людей и развития гражданского общества

С экономической точки зрения вопрос, заинтересовавший как российских, так и швейцарских экспертов, состоял в том, есть ли в крупных городах средний класс и влияет ли он как-то на формирование институтов демократии. Или же, как утверждал Аркадий Мошес из Финского Института международных отношений, есть относительно большая прослойка людей, работающих на государство и способная благодаря этому позволить себе относительно высокий уровень жизни? Если среднего класса в российских городах нет, то понятны причины отсутствия устойчивых демократических практик, в том числе и на местном уровне. Но дело даже не только в том, как нам называть социальную группу, на которую рассчитаны и множащиеся новостройки, и расширяющиеся торговые площади, и становящаяся всё более разнообразной индустрия развлечения, — средним классом, «яппи» или «консьюмеристами» (потребителями). Проблема в другом: насколько подтверждается в России теория о том, что рост числа состоятельных людей неизбежно приводит к развитию гражданского общества. Россия (впрочем, как и межвоенная Германия), увы, не даёт убедительных доказательств в пользу такой причинно-следственной связи.

О регионах на конференции тоже говорили —о том, как они ищут свои места и роли с точки зрения культурной самоидентификации. Так, профессор Иван Курилла (Волгоградский университет) отметил, что на протяжении последних лет продолжались попытки вернуть его городу имя Сталина, однако такой способ возрождения истории он назвал «постмодернистским», поскольку в его основе лежит не столько идеология сталинизма, сколько игра в символы ушедшей эпохи. Наверное, что-то похожее мы наблюдаем в виде популярных среди молодёжи маек с изображениями Че Гевары или символики СССР. Но когда речь идёт о целых городах, ситуация выглядит несколько сложнее: здесь мы говорим уже не об индивидуальном выборе, а о коллективном самоопределении большого сообщества людей. Подумалось, что в России есть и другие города, живущие фактически с двумя именами, — Нижний Новгород, например, вопреки всякой логике, до сих пор значится на железнодорожных билетах как Горький. Такая вот ностальгия или просто нежелание отпускать историю?

Если в случае с несостоявшимся переименованием Волгограда федеральный центр предпочёл не вмешиваться в ситуацию, то в случае с другой региональной инициативой он вынужден был обозначить свою позицию. Речь идёт о недавней попытке казачьих отрядов Ростова-на-Дону реабилитировать атамана Петра Краснова, вступившего фактически в союзнические отношения с фашистской Германией. Попытка пересмотра прошлого была настолько серьёзно воспринята в Кремле, что вмешаться вынужден был сам Дмитрий Медведев, что в общем-то, понятно, исходя из того, как жёстко Москва реагирует на действия украинских или эстонских властей по переписыванию истории Второй мировой войны.

Все эти дискуссии показали, во-первых, что в европейской академической среде интерес к процессам, происходящим в российских регионах, остаётся стабильно высоким, несмотря на концентрацию властных полномочий в руках федерального центра. Во-вторых, степень критического мышления на европейских конференциях, конечно же, значительно выше, чем внутри страны. Скорее всего, большинству наших российских экспертов мешает просто какая-то внутренняя самоцензура, которую можно преодолеть, только неуклонно расширяя проблемное поле для политических дебатов.

Андрей Макарычев