08-10-06
Культурный слой
Захар МАЙ: «Я не занимаюсь искусством — я играю танцы»
К нам приезжает Захар Май. Музыкант, поэт, ЖЖист. Жёсткий экспериментатор и позитивный провокатор. Концерт пройдёт 18 октября в клубе «Авентура». Как написал один из блоггеров, «это главное событие 2008-го года в Нижнем». В преддверии «события» «Новая» в Нижнем» решила взять у Захара Борисыча интервью — оно получилось непредсказуемым и динамичным.
— Захар, вы любите свою музыку?
— Все любят мою музыку. А что там не любить — она тащит, как бульдозер.
— Если судить по вашему образу — сценическому, естественно, — можно подумать, что вы жуткий эгоцентрист? Но это же всё стёб, признайтесь?
— Не смогу так общо ответить — есть конкретные примеры, по песням или, там, случаям из жизни?
— Уточню тогда. Просто на мой взгляд, умирающий постмодернизм агонизирует в «стёбе». Это фактически ключевая категория современного искусства и культуры вообще. Мы так пытаемся справиться с серьёзным кризисом. В том числе и мировоззренческим. Когда я читаю ваши интервью, профайл в вашем ЖЖ или ваши посты, складывается впечатление (возможно, ошибочное), что вы играете с читателем/зрителем, заставляете его с иронией смотреть на многие явления, за что эти самые слушатели вам благодарны — за новую форму свободы в пределах искусства. Или я не права?
— Нельзя относиться к собственному звёздному статусу без иронии — но к музыке я отношусь очень серьёзно. Если уж лепить ярлыки, то я — корневой традиционалист, у меня конкретные задачи — и ни самовыражение, ни «искусство» в них не входят. Я просто играю танцы — иногда из этого получаются пионерские массовки, иногда дискотеки, иногда рейвы, но это никогда не выставки и не творческие вечера — это всегда танцы. Ну, максимум — спевки. Вообще, когда меня спрашивают, в каком «жанре» я играю, — я отвечаю, «между Высоцким и Пятницей». Не знаю, где здесь можно увидеть постмодернизм — разве что, специально искать его во всём по привычке?
— Банальный вопрос, но всё же. Вообще Захар Май на сцене и в жизни — это два разных человека или уже некий гибрид, когда один влияет на другого?
— Не знаю… Если б я себя так анализировал, наверное, умер бы от скуки. Я себя вижу как машину для доставления удовольствия публике — животного, интеллектуального, энергетического, всякого. И когда пишу песни, и когда их играю, и когда интервью даю. Приходите на концерт 18-го, потанцуете под мою гитару — сами всё поймёте.
— Среди ваших поклонников много девушек, при этом ваша музыка безусловно мужская. Как вы объясняете этот феномен?
— Девушкам вообще нравятся парни, мужская энергетика — это не феномен, так и должно быть.
— Не могу удержаться от вопроса о брутальной лексике. Скажите, мат в ваших песнях несёт какую-то, так сказать, «художественную нагрузку»?
— В моих песнях все слова несут нагрузку — смысловую и стилистическую. Матерную мощь я стараюсь уравновешивать аллитерационной филигранностью — я вообще люблю всё уравновешивать, балансировать.
— Вы, несомненно, современный музыкант. А каким вы видите своё время? Оно созвучно вашим ожиданиям и желаниям?
— Я много езжу, и «время» везде разное — если говорить о России, то тут оно растерянно-беспомощное, и любое уверенное действие воспринимается на ура. С одной стороны, это очень удобно, с другой — немножко скучно, но в общем и целом я безумно доволен, конечно.
— Для вас существуют какие-то границы, рамки, которые вы никогда не преступите?
— В смысле, джентльмен ли я? Джентльмен, джентльмен (Смеётся — Э.Н.)
— Ну, я вообще-то имела в виду границы в творчестве. Есть, например, арт-группа «Война» и её «арт». Есть Кулик или, там, Бестужев-Монро. Или Ерофеев тот же с его «Запретным искусством». Или Сорокин. Каждый из них наступает на «нормы». Для вас существуют какие-то «священные коровы» — неприкосновенные табу?
— Я не занимаюсь искусством, мне не нужно наступать на нормы. Я играю танцы.
— Шесть лет назад вы вернулись из США. Произошли ли какие-то глубинные изменения в русском менталитете за те четырнадцать лет, которые вы провели за границей?
— Не берусь судить, я не пью алкоголь.
— Вы сталкивались с теми самыми нелепыми стереотипами о русских, которые «с медведями, балалайками и водкой», когда жили за границей?
— А тут действительно ходят медведи по улицам — только вооружённые, и в форме. Балалаек, конечно, меньше, чем на Западе думают — как и любой музыки. Вообще, Запад скорее идеализирует Россию, чем демонизирует — ну, то есть раньше демонизировали, а теперь искренне надеются, что тут нормальные люди живут. И таки-да: люди вполне себе нормальные, просто не очень хорошо информированные.
— Были ли какие-то личные открытия, новое понимание того, что значит быть «русским»?
— Конечно. В Америке я понял, что такое «русская музыка» и как её надо играть, чтоб тащило. С тех пор именно этим и занимаюсь.
— Вас считают одним из «отцов» рунета. С вашей точки зрения, интернет в современной России находится на одном уровне с западным, превосходит его или радикально от него отличается?
— Ха-ха-ха. У вас даже нет варианта «сильно отстаёт»!
— Как вы относитесь к попыткам контролировать интернет-пространство?
— Да пусть контролируют что хотят, лишь бы не вешались.
— Вы чувствуете себя свободным в сегодняшней России? Вам бы хотелось что-нибудь в ней изменить?
— Чувствую свободным, конечно, — я себя прекрасно чувствую в сегодняшней России! Насчёт изменить… Чем меньше изоляционизма, тем лучше, по-моему, но это каждый для себя сам решает. Если бы я что-то брался советовать тем, кто моложе, — так это учить языки и не бояться, что станешь в результате меньше гордиться своей страной. Наоборот, реальная гордость появляется именно в сравнении — во всяком случае, у меня ровно так и получилось.
— И в заключение один вопрос о политике. Глобальный путь на «демократию» — это правильное направление? Мы его до сих придерживаемся или вы согласны с теми, кто критикует нынешнюю российскую власть за авторитаризм? Вообще демократия подходит русской государственности?
— Демократия всем подходит — не помню, чтоб Платон делал на полях «Республики» пометки, «кроме русских и китайцев». А насчёт нынешней власти — посмотрим, как она переживёт надвигающийся кризис.
Беседовала Эмилия Новрузова