08-10-13

Политика

Не судите, да не судимы будете…

Общечеловеческие ценности в неожиданной трактовке нижегородской облпрокуратуры. На примере судьбы обозревателя «Новой» в Нижнем»

Втечение ровно одного года мои отношения с прокуратурой Нижегородской области складываются по принципу «не судите и не судимы будете». До 3 октября прокуратура «судила» меня, а после 3 октября концепция поменялась. Нет, конечно, суд продолжается, но в процессе произошел перелом. Для облпрокуратуры он чреват крупным позором.

По ком зазвонил сотовый?

Для начала — моя версия. 9 марта 2007 года тогдашний Шатковский прокурор Смирнов с друзьями-товарищами попал в неприятную ситуацию — в пьяном виде утопили автомобиль в реке Теше. Будучи тертым калачом, Смирнов, возможно, подстраховался от возможных неприятностей по служебной линии: уговорил водителя шатковской прокуратуры Малышева взять ДТП на себя. Была сочинена грамотная легенда. И когда через неделю в облпрокуратуре появилась анонимка о выкрутасах Смирнова, то служебная проверка результата не дала. Смирнов облапошил облпрокуратуру, а та тоже довольна — районный прокурор чист, вина на Малышеве. А тут через пару недель статья о ДТП с участием Смирнова в газете «Ленинская смена». Областной прокурор Максименко, видимо, думая, что дело ясное, решил наказать автора статьи Ефима Бриккенгольца. Казалось бы — все просто, но потом начались скандалы. Одно дело разбираться с автором статьи Бриккенгольцем, другое дело — с журналистом Виктором Деменевым, который, во-первых, статьи не писал, во-вторых, «заказан» Белым домом (я в этом убеждён), в-третьих, с назначением виноватым не смирился.

В чем ошибался суперпредусмотрительный Смирнов? Он и предположить не мог, что по информации о его заплыве по реке Теше будет возбуждено уголовное дело. Смирнов рассчитывал максимум на облпрокурорскую проверку. А в рамках оной выемка телефонных переговоров, в том числе и по сотовой связи, не проводится. Поэтому он ссылался на свои звонки шоферу Малышеву, ответные звонки Малышева на свой сотовый. Другие друзья Смирнова, которых он задействовал в качестве свидетелей, тоже не думали о последствиях и совершали неаккуратные звонки. А в облпрокуратуре, судя по всему, в августе 2007 года вдруг поняли, что шатковский прокурор Смирнов и водитель районной прокуратуры их просто развели. Быстро свернули уголовное дело. И здесь, насколько я понимаю, последовал заказ из Белого дома дело возобновить и сделать обвиняемым Виктора Деменева. Судя по растерянности пресс-секретаря областной прокуратуры в ее разговоре с главным редактором «Ленинской смены», прогнулись перед Белым домом первые лица облпрокуратуры или следственного комитета. Возымело действие так называемое «позвоночное следствие». О заведомо ложных показаниях Малышева и Смирнова быстро забыли и на их базе решили обвинить Деменева в клевете, возводимой на районного прокурора Смирнова.

Не следователь, а контора пишет

И вот я, Виктор Деменев, стал обвиняемым по ч 2 ст 129 УК РФ. О чем я жалею? Не сразу понял, какие приоритеты у максименковской облпрокуратуры. Не хватило опыта. Хотя четкий сигнал уже был: я ведь сам пришел в облпрокуратуру в апреле 2007 года, считая, что главный редактор и автор статьи неправильно защищаются и могут опозорить газету по этому делу. Были договоренности с работниками прокуратуры Слуцким и Кирюковым, но потом меня не только кинули, но и обвинили. Карнавский, новый следователь по делу, сразу же предъявил мне обвинение безо всяких разговоров. Я удивился: «А вдруг допрос опровергнет ваши доводы?» Не надо было с ним вообще начинать разговор. Только в конце следствия, поняв, что такое Карнавский и его начальники, я занял верную линию. Читал газету на допросе, не стал доказывать свою невиновность и подписывать ходатайства, которые не имеют смысла, но демонстрируют «гуманность» прокурорской системы в нынешнем ее нижегородском варианте. Но нет худа без добра. Словесные протесты привели к тому, что моя вина возросла — сначала я просто подстрекал автора к написанию статьи, а потом он оказался слепым орудием в руках коварного сценариста сговора против районного прокурора Смирнова. Я понял, что меня воспринимают всерьез, а не как представителя «второй древнейшей», писаря за высоким начальством. Эти ощущения усугубило то, что Карнавский показал свою слабость, заявив, что обвинительные заключения по моей скромной персоне сочиняет «руководство». Это было лестно…

И вы, мундиры голубые, и ты, им преданный народ…

Как я себя чувствовал, будучи обвиняемым, понимая, что передо мной мощная репрессивная машина? Лучше, чем мог предполагать. У меня по родственной линии в двадцатом веке точно никто не сидел. Может быть, поэтому не было страха на генетическом уровне? Но в России сидел каждый четвертый. И может быть, именно поэтому я ждал нечто подобное, психологически был готов. Недавно главный редактор нижегородской «Новой» Евгений Лавлинский мне сказал, что я наверняка ждал помощи от друзей во власти, от сообщества коллег, а тут тишина. Это, дескать, меня несколько травмировало, психологически придавило. Не так все было. У меня было две задачи. Первая состояла в том, чтобы исследовать обстоятельства ДТП на реке Теше своими силами, раз прокуратура не стала тут копать. Во-вторых, действительно заручиться поддержкой на случай судебного беспредела. Я же понимал, что по другую сторону баррикад — облпрокуратура и, что важнее, Белый дом. Но чем дальше, тем больше я замыкался на первую задачу — искать информацию, ее источники, анализ полученных данных. Накануне начала судебного процесса я закрылся в скорлупе, замкнулся. Сосредотачивался. В деле оставались белые пятна, непонятное. Не хотел тратиться на жалобы, скулеж.

Очень важно и то, что у меня быстро формировалась понятийная идеология. По ходу следствия я на интуитивном уровне не хотел унижаться перед следователем Карнавским. Потому давал стерильные показания, посадочных сведений о коллегах не сообщал. Хотя в интернете критиковал их за посадочные показания против меня. По ходу я стал считать, что попав внутрь системы, сумею понять много важного. С улыбкой на устах вступил на судебный эшафот. У меня появилось ощущение миссии: не просто себя защитить, но заклеймить карающую партию в облпрокуратуре, в какой-то степени доказать, что тысячи русских людей пали жертвами следствия максименко, слуцких, кирюковых, карнавских, денисовых, стравинскасов, беляковых в синих мундирах. Ведь на меня-то дело, по моему глубокому убеждению, в чистом виде сфальсифицировано.

По ходу я стал считать, что попав внутрь системы, сумею понять много важного. С улыбкой на устах вступил на судебный эшафот. У меня появилось ощущение миссии

Была ли мне нужна помощь? Мне ее и оказали. Евгений Лавлинский опубликовал мою статью в «Новой газете». Там был указан контактный телефон. В интернете информацию прочитал бывший глава Шатковского района Юрий Сергунин. Это был прорыв. Поэтому я не понимаю Евгения. Какие с моей стороны могут быть обиды в адрес «Новой газеты»? Я встал на тропу войны, со мной было тяжело тогда общаться. Но я очень благодарен «Новой газете», всем ребятам. Другое дело, что складывалось всё очень трудно.

Оказывается, Юрию Сергунину везде отказывались дать мои координаты. Наконец, мы созвонились, но договорились встретиться дней через пять. С чем едет Юрий Анатольевич, как пойдет разговор? Я, конечно, держал в уме Сергунина. Может быть, я бы и сам нашел его позднее. Это настоящий мужик, у него сердце находится там, где надо. Смелый, неравнодушный. Он показал себя молодцом и сильно помог мне в анализе. Сейчас мы не общаемся, но это не обида с моей стороны. Нужно закончить дело, победить, а потом это отметить и закрыть тему. Ну не хочу я никого грузить своей проблемой, перетирать ее до бесконечности! А ситуация была очень напряжённой. Кто-то отказывался дать для нас хорошие показания в суде, кто-то хитрил-мудрил. Надеялся я на главу Шатковского района Алексея Нестерова, но он за правду биться не стал. Он думает, что правда сама победит. Я его прикрыл со своей стороны и, несмотря на неоправдавшиеся надежды, не жалею об этом…

Формула «не верь, не бойся, не проси» оказалась верной на все 100%. Правы блатные. Если этой формулой руководствоваться, то все встает на свои места. Тут дело вот в чем. Перед обвиняемым рано или поздно возникает дилемма: либо ненавидеть людей, которые дают «не те» показания, либо ненавидеть прокуратуру. Легче ненавидеть людей, но продуктивнее ненавидеть прокуратуру. Люди боятся прокуратуру, и это надо принять как данность. У нас почти все либо сидели, либо охраняли, либо сажали, либо свидетельствовали, либо лжесвидетельствовали.

Один из них был правым уклонистом, другой, как оказалось, ни при чем…

Я говорю, что я «политический подсудимый». Понятно, что за такое надо ответить. Возбуждение против меня уголовного дела совпало с репрессиями против газет, в которых я работал. Это первое. В мой адрес были угрозы из Белого дома, что разберутся с помощью прокуратуры, о чём я говорю открыто. Это второе. По моей информации, представители так называемого «политического блока» при губернаторе Валерии Шанцеве не раз вели беседы по мою душу в редакциях. И им говорили: «А что у вас есть против него?» Это и натолкнуло шанцевских идеологов на мысль: надо запятнать Деменева, тогда и разговоры о нем приобретут нужный характер. Это третье. На высший уровень учреждения на улице Ижорской могли выйти только очень большие люди. А другие большие люди мне не раз говорили, что я своей критикой достал белодомовских людей. Это четвертое. А пятое состоит в том, что только на политических заводят такие срамные уголовные дела. Тут облпрокуратура очень рисковала. И риск этот не оправдался.

«Бодался теленок с дубом»

По одну сторону баррикад — профес­сионалы-следователи и прокурорские работники. Они умеют обставиться на все случаи жизни. Со свидетелями могут вопрос утрясти. Каждый понимает — от работяги до главы района — за ними госмашина. А по другую сторону баррикад — политический обозреватель Витя Деменев в статусе обвиняемого, а потом и подсудимого. Он никто и звать его никак. И ресурса у него для сбора информации почти никакого нет. Что делать? Уповать на адвокатов? Тогда окажешься в проигрыше. Только самому бодаться с этой стеной.

Стал перечитывать материалы уголовного дела. Все грамотно, многие показания как под копирку — никаких противоречий, не к чему придраться. Несколько раз съездил на место ДТП. Все просмотрел, замерил, осмотрелся-огляделся. Мне было ясно, что Смирнов лжет, но сделать ничего невозможно.

Через неделю-другую вновь возвращаешься к материалам уголовного дела. Что-то уловил, за какую-то ниточку потянул, но мозаику сложить не получается.

Только в марте–апреле я прокачал информацию и нашел очень слабое место у стороны Смирнова. И полностью к бою подготовился в августе. Очень важно было спрятать сильный удар, чтобы они не отбились. Поэтому в наборе слабых свидетелей обвинения желательно было пробить вполне определенную фигуру. В качестве слабого звена всей защитной схемы Смирнова был определен заместитель районного следственного комитета Плакунов, его друг, проживающий в Арзамасе. К допросу в общей сложности я готовился несколько месяцев. Все было расписано до тонкостей. Но сомнения не оставляли: а вдруг удара ждут как раз там, где я наметил обрушить всю линию обороны сразу? Смирнов мог догадаться, как я буду действовать. Но по моим наблюдениям, он заверил экс-подчиненного Плакунова, что его не ждет тяжелое испытание, не обозначил ему угроз и вызовов. Может быть, поэтому я деклассировал этого профессионала до низкого уровня. Доказательно объяснил, почему его показания являются ложными. И самое главное — зафиксировал и доказал, что водителя прокуратуры Малышева Плакунов вызвал по телефону из дома спустя 30–40 минут после ДТП. Между тем, облпрокуратура инкриминировала мне, что я заведомо зная, что за рулем машины-утопленницы находился Малышев, сочинил историю о Смирнове, — в общем даже не знаю теперь, как они теперь будут решать свои проблемы.

Не удивлюсь, если облпрокуратура начнет подработку оставшихся свидетелей, уничтожая базы данных телефонных переговоров. Можно ожидать всего что угодно. Хотя теперь очевидно, что Смирнов обманул прокуратуру и должен бы ответить перед Максименко.

И ответить бы ему надо не только за ложь, за то, что он понудил подчиненных дать ложные показания. Я бы наказал его и за другое. Это только сначала мне показалось, что Смирнов и Ко обставились как истинные профи. Их схема объяснений, которая обеспечивала алиби шатковскому прокурору, сегодня кажется мне настолько бездарной и нелепой, что я отказываю в профессионализме и Смирнову, и его друзьям из Арзамаса. Удивлен и неадекватности руководителей и «важняков» облпрокуратуры и следственного комитета — Кирюкова, Карнавского, Слуцкого, Стравинскаса, Белякова, Максименко. Это не обеспечение алиби Смирнову, это обвинительный приговор ему в чистом виде. И доказательства этого тезиса будут приведены на следующих заседаниях суда.

Виктор Деменев