08-10-20

Общество

Воан СМИТ: «Главная проблема современной журналистики — апатия людей»

На этой неделе завершился четырёхдневный проект лондонского журналистского клуба Frontline в Нижнем Новгороде. В киноцентре «Рекорд» были показаны четыре фильма — острых и жёстких. После каждого показа — дискуссия. «Новая» в Нижнем» не удержалась от интервью с президентом Frontline Воаном Смитом, который приехал в Нижний Новгород и лично участвовал в обсуждении.

— Воан, с вашей точки зрения, каков уровень свободы слова в России?

— Это очень сложный вопрос. И я даже не знаю, имею ли я право и в той ли я позиции, чтобы отвечать на него. Моя задача не оценивать, что правильно и неправильно в России, а просто быть апологетом хорошей журналистики, большей свободы слова и гражданских свобод во всём мире. Наш проект предоставляет российскому Frontline те фильмы, которые вряд ли можно увидеть в российском прокате или на российском телевидении. Собственно, это происходит не только в России — наши программы работают в нескольких странах. Общая, «всемирная», идея клуба Frontline — представить разные точки зрения на проблему, показать людям некую иную позицию, к которой они, может быть, не привыкли. Вот мы привезли фильм о Косово, который был снят десять лет назад, — «Долина». Я считаю эту работу сбалансированной, честной и справедливой. Она, может быть, бросает вызов зрителю — это непривычная точка зрения, но цель клуба состоит как раз в том, чтобы стимулировать мышление людей, чтобы они видели ситуацию глазами журналиста так, как будто они сами там присутствовали, но составили своё собственное мнение. Им не дают ответа на вопросы, а ставят новые и неожиданные. Не существует ситуаций, когда есть одна правда, в чём люди зачастую убеждены. Наши фильмы не отвечают людям на вопрос, что они должны думать о проблеме, они скорее заставляют людей думать вообще, формулируя другую установку — «может быть, стоит задуматься?». Мы сейчас живём в сложном, постоянно меняющемся мире с большим количеством проблем — с окружающей средой, войнами, которые продолжаются и по сей день, несмотря на опыт человечества, пережитый во время Второй мировой войны или «холодной войны», разразился экономический кризис, когда вообще мало кто понимает, что происходит. И смысл в том, что мы не можем отдать бразды правления лидерам, считая, что только они могут знать, как разрешить ту или иную ситуацию, — каждый человек должен внести свою лепту в этот процесс, которая состоит в том, что каждый из нас должен лучше ориентироваться в окружающей реальности и понимать, что происходит. И мы показываем эти фильмы как раз для того, чтобы общество задумывалось. Каждый должен иметь возможность видеть разные стороны проблемы и, получая информацию, принимать собственное решение, не надеясь, что кто-то примет его за него. Возвращаясь к вашему вопросу о ситуации в России, на который я так долго отвечаю, опять обращусь к примеру Косово. Это очень хороший пример. Я понимаю, что исторически и культурно ваша страна ближе к сербам, и это мне как западному человеку понятно. Но это один слой проблемы. Может быть, на нас влияет то, что думает правительство, но в разные времена правительства рассуждают по-разному. И опять же задача наших фильмов не показать, что одни правы, а другие — нет. Это просто информация о разных сторонах проблемы. Мы должны учиться разговаривать друг с другом. Моя задача — защищать принципы «хорошей журналистики». И на мой взгляд, важно, чтобы журналистика не превращалась из наблюдателя в агрессивного участника.

Когда сталкиваешься с тем, что капитализм пришёл только к одному — деньгам, — понимаешь, что Запад теряет многое из того, что, мы думали, этот самый капитализм нам даст

— По вашим ощущениям от общения с российскими журналистами, есть ли некая специфика в том, как мы мыслим и работаем?

— Мы все знаем, что русская журналистика имела другую историю, отличающуюся от западной. В прошлом у русской журналистики не было задачи критиковать власть. Сейчас в России другая реальность и другая журналистика. Это здоровая тенденция, которая должна развиваться. Всё больше журналистов начинают задумываться, в чём их миссия и задачи. Я цитирую великого русского писателя Александра Солженицына, который, к сожалению, ушёл в этом году и который был признан российской властью, по крайней мере, насколько я знаю, Путин был на его похоронах, — так вот Солженицын сказал, что «спасение человечества только в том, чтобы всем было дело до всего». Я это говорю не как англичанин, который говорит с русскими, а как журналист — журналистам. Я говорю о том же с коллегами в других странах.

— После конфликта в Осетии в нашей стране многие упрекали западные СМИ в том, что события освещались ими неправильно и с использованием тем самых методов «информационной войны», в которых обычно упрекают Москву. Интересна ваша оценка того, как этот конфликт был представлен СМИ на Западе.

— Я думаю, что каждый журналист должен понимать, что выполнить работу идеально невозможно. Если мы об этом помним — работаем лучше. Есть ещё одно. Я понимаю, что родился в семье с определёнными взглядами, ходил в школу, в которой меня чему-то учили, и в результате получился таким, какой я есть. Так вот наша задача — быть как можно более беспристрастными и осознавать при этом, что воспитание накладывает определённый отпечаток на каждого из нас. Но в чём мы не должны идти на компромисс, так это в нашем желании предоставлять как можно более справедливую и честную информацию, и помнить о том, что мы всё-таки люди и можем быть подвергнуты каким-то испытаниям. Поэтому достаточно глупо журналисту, например, британскому, как я, быть уверенным в своей правоте, потому что есть фактор среды. Я думаю, что в ситуации вокруг грузино-осетинского конфликта никто не знает, что произошло на самом деле. Для журналиста важен доступ к информации и здесь западным СМИ невозможно было этот доступ получить в полной мере. Это проблема большая и комплексная, в ней много слоев, и мы не можем разобраться во всём. Правда, видимо, где-то посередине. Но я, безусловно, соглашусь с вашими опасениями: мы не можем говорить о том, что все западные журналисты были образцом журналистики. Многие американские, испанские и даже британские газеты были политизированы в данном вопросе, придерживались националистической точки зрения. Но вообще, если говорить о ситуации на Кавказе, то, по-моему, ещё рано делать выводы, кто был прав, а кто виноват. Но можно вспомнить войну в Ираке. Уже ясно, что СМИ не проявили достаточного скептицизма, когда правительство обосновывало причины ввода войск. Мы видим, что многие люди в Америке верят, что Ирак был повинен в трагедии 11 сентября, что есть прямая зависимость, а это чушь. Мы видим, как СМИ используются как инструмент убеждения. И я как журналист изо всех сил протестую против этого.

— Можно ли предположить такую ситуацию, что некий британский журналист подпадает под давление со стороны власти. Какой будет реакция медиа-сообщества? Возможно ли, что «жертва» будет отвоёвана?

— Это постоянно происходит. Тут нужно понимать, в чём состоит это давление, потому что существуют разные методы. Например, и в Британии, и в Америке журналисты берут залоги на покупку дома и теперь должны выплачивать их, соответственно они зависят от своей работы. Можно действовать в этом направлении. Или оказать давление не на самого журналиста, а на редактора. Я уверен, что многие из них учились в одних школах с представителями власти. В мире вообще не происходит ничего нового. Нельзя сказать, что где-то эта проблема есть, а где-то нет. Это происходит везде — вопрос в том, насколько интенсивно давление и какими методами оно оказывается. Допускаю, что политики должны быть в состоянии влиять на общество и на медиа. Но задача журналиста — сохранять объективность. Главная проблема современной журналистики на Западе — апатия людей. Дело даже не в том, капитализм это или социализм, которые, похоже, сошлись в одной точке, а в том, что люди не хотят вникать в происходящее. Причем существует чёткая тенденция — когда цель развлекать и привлекать потребителя. Когда сталкиваешься с тем, что капитализм пришёл только к одному — деньгам, — понимаешь, что Запад теряет многое из того, что, мы думали, этот самый капитализм нам даст. И большинство СМИ — это бизнес. И поэтому стоит задуматься, правильно ли это.

«Frontline в России» — совместный проект Центра экстремальной журналистики Союза журналистов России и Frontline Club, ведущего дискуссионного центра в Лондоне, привлекающего самых разных людей, объединенных общей страстью к качественной журналистике и стремлением не дать событиям, постепенно исчезающим с первых полос, совсем уйти из поля зрения аудитории.

— А есть альтернативы?

— Надеюсь. Мне кажется, перспективы — в интернете. Блоги, в первую очередь. Это так называемая «гражданская журналистика». И это есть путь к спасению. В моей стране многие профессиональные журналисты недовольны тем, что каждый может взять на себя функции журналиста, потому что они — профессионалы, а значит у них есть привилегии. Но это бред. На самом деле профессионалы не всегда хорошо работают — обладают достаточной смелостью и беспристрастностью. Причём блоггеры заставляют людей думать о политических проблемах — и мне это нравится.

— Должно ли общество быть политизированным, чтобы быть информационным?

— У людей есть обязанность знать. Мне не нравится, когда я как журналист, порой рискуя своей жизнью, добываю какую-то информацию, а людям нет до неё никакого дела — они лучше займутся бессмысленным шоппингом. Я считаю, что общество будет развиваться, если каждый захочет заглянуть под камень, который может что-то скрывать, а не будет довольствоваться приглаженной реальностью. Важно задавать вопросы и обсуждать. Стремление к знанию есть основа к развитию. Причём это влияет и на политику.

Беседовала Эмилия Новрузова

P.S. В следующем номере читайте интервью с куратором Frontline в России — Юрием Бурцевым.