08-10-27

Политика

Смесь абхазского с нижегородским?

На прошлой неделе представитель Абхазии в Нижегородской области Владимир Литвинчук сделал несколько любопытных заявлений, некоторые из которых тянут на небольшую сенсацию

Самое безобидное открытие касалось того, что Абхазия — это «промышленно развитая страна», которая «стоит перед вопросом: как войти в постиндустриальную стадию развития». Над этим действительно нелёгким вопросом ломают голову Япония, США, страны Западной Европы и вот, наконец-то, к ним присоединилась и Абхазия. Поэтому если кто думает, что для этой республики главное — наладить хоть какие-то минимальные стандарты жизни для населения и решить, чем же она может торговать с соседями, то он в корне не прав. Правда, другие постиндустриальные страны, с которыми равняет себя Абхазия, почему-то не испытывают «разочарования во всём том, что несут с собой современные цивилизации», и не смотрят на глобализацию с точки зрения проникновения «всякого рода политических вояжёров, религиозных идеологов, миссионеров, шпионов и, в конечном счёте, завоевателей». Наоборот, они пытаются извлечь выгоду из интеграции в глобальный мир, а не обособиться от него как от источника враждебных поползновений. Но, наверное, у Абхазии какой-то свой, особый путь в постиндустриальный мир.

Представитель Абхазии утверждает, что тесное сотрудничество с РФ имело отрицательные последствия для республики

Второе заявление, сделанное Литвинчуком, более серьёзно. Он утверждает, что тесное сотрудничество с РФ имело отрицательные последствия для Абхазии, «выразившиеся в размывании этнокультурной общности абхазов, их массовом переходе на русский язык, вовлечении населения в российскую экономику», добавляя, что «в долгосрочной перспективе это может стать препятствием на пути становления суверенной абхазской государственности». Как говорится, с этого места можно поподробнее. Что же получается: когда Россия «восстанавливает историческую справедливость» и тратит огромные экономические, финансовые и людские ресурсы на помощь Абхазии — это хорошо, а вот то, что жители этой республики «вынуждены говорить на русском языке», — это уже плохо? Особенно странно эти слова звучат из уст человека, долгое время состоявшего председателем Нижегородского регионального отделения «Союза офицеров».

Правда, впадая в явное противоречие с самим собой, г-н Литвинчук утверждает, что «сегодня жители Абхазии являются гражданами страны-правопреемницы СССР — России» (значит, использование русского языка оправдано?), но тут же, как будто испугавшись сказанного, вновь говорит о «суверенитете Абхазии». Конечно, хочется получать и бюджетные субсидии, как многие отсталые регионы, и сохранить все атрибуты независимого государства. Но тут надо бы выбрать что-то одно из двух. Я уж не вдаюсь в подробности относительно того, насколько корректно фактически ставить знак равенства между СССР и Россией (оказывается, для Абхазии есть «единственное признаваемое отечество — СССР, что сегодня означает — Россия»). Российская власть неоднократно возражала против такой логической связки.

Наконец, было и третье удивительное заявление. Оказывается, руководство Абхазии часто проявляло «склонность к малодушию», а народ «гораздо лучше своих руководителей чувствует опасность, исходящую от соседа» (хочется верить, что Литвинук имел в виду всё-таки Грузию). Получается, что официальный Сухуми не совсем адекватно выражает позицию и интересы народа Абхазии и поэтому не вполне легитимен? Именно так это называется на языке политологии, который г-н Литвинчук пытается освоить, поскольку все приведённые выше цитаты взяты из его кандидатской диссертации, защищённой 16 октября в Нижем Новгороде. Причём это не просто абстрактные рассуждения: проведённое исследование, по словам автора, предназначено для использования «властными структурами федерального и регионального уровней» и даже муниципалитетами. Следовательно, именно этими оценками российские власти должны руководствоваться в практическом плане.

Впрочем, проблема понимания абхазского политического языка осложняется тем, что эта признанная всего двумя другими государствами страна, кажется, не способна ответить на один простой вопрос — хочет ли она интегрироваться в Россию или нет? Литвинчук утверждает, что страна будет опираться «исключительно на свои законы» и «убедительно доказывает мировому сообществу свою жизнеспособность и самодостаточность». А мы-то до августа думали, что как раз с самодостаточностью у Абхазии какие-то проблемы. Ошибались, наверное. Самодостаточность под прикрытием российской военной машины и при немалых вливаниях российских денег — это звучит сильно.

Андрей Макарычев