09-09-21
Культурный слой
Понты автозаводского Варчуна
Антон Зубарев со сценическим ником «Варчун» — старейший нижегородский рэпер, к тому же самый известный за пределами региона. Его первая группа «Некондиция» зародилась на Автозаводе пятнадцать лет назад. В середине девяностых Варчун и его друзья в домашних условиях уже записывали первые магнитоальбомы. В 1999 году «Некондиция» представила местной хип-хоп публике свой первый хит — «Южная часть, северная часть». Сегодня Варчун говорит, что именно с него начался его путь к успеху. С тех пор он записал множество альбомов, поучаствовал во многих проектах. Именно благодаря творчеству Варчуна со товарищи, Нижний Новгород нанесен на хип-хоп карту России. Поводом для разговора стал новейший альбом рэпера «Рифмую за еду» — полный язвительных наблюдений и иронии.
Репрезентатор
— Тебе уже 31 год. Ты — сложившийся автор. Когда было интереснее творить — сейчас или в девяностые?
— В начале девяностых жизнь вообще интереснее была. Хип-хоп был в новинку. Увлекательно было постигать основы стихосложения в рэпе, рифмовать строчки парами, а не как Пушкин — через строчку. Да и тем для песен было больше. Юношеский максимализм опять же — не слишком парились над тем, что выплескивали на слушателя. Если раньше для нас рэп был как новая игра, веселая, с несложившимися до конца правилами, то сейчас это своего рода творческо-производственный процесс, где многое зависит не только от таланта, но от мастерства и опыта. Надеюсь, сейчас мои тексты более взвешенные. Стараюсь больше внимания уделять оригинальным рифмам, игре слов. Пытаюсь писать так, чтобы мои песни были интересны не только пятнадцатилетним широкоштанникам, но и моим ровесникам.
Все молодые смелые, а мне пора на пенсию,
Но я еще не спел свою последнюю песню.
Я крут как Тайгер Вудс, я лыс как Бритни Спирс,
Меняю мир, как в «Матрице», Киану Ривз.
По тем же рельсам, что и я, ходить опасно,
Видишь, ведь Аннушка уже разлила масло.
Ты хочешь мяса? Смотри не попади в беду.
Я голоден — поэтому рифмую за еду…
— «Горький, вставай!» — знаковый номер с нового альбома. Ты поешь: «Бывает страшно здесь…» Это лишь фигура речи?
— Как сказал мой друг и коллега Карандаш, «у каждого рэпера должен быть трек про свой район, свой город». Я всегда стараюсь быть репрезентатором и Автозавода, и Нижнего Новгорода в целом. Насчет «бывает страшно здесь». Мне сосед рассказал, что на днях возле кафе, расположенного в двух шагах от моего дома, была драка алкоголиков — двадцать на двадцать. Разве не страшно? А не опасно находить перед дверью гаража использованные шприцы? Когда мы в детстве гуляли возле дома, в прятки там играли, в войнушку, то родители могли не беспокоиться, что с нами что-то случится. У меня дочка недавно родилась, назвали Аврора, так я бы не хотел, чтобы она гуляла возле таких гаражей.
— Еще одна цитата: «Чуть в офисную крысу не превратился». Ты ведь на ГАЗе работал, да?
— Я шесть лет в офисе просидел — в должности ведущего специалиста отдела контроля продаж. Сейчас помогаю тестю в семейном бизнесе, занимаемся строительством. В моем подчинении несколько человек. Круг моих обязанностей широк, но с рэпом никак не связан.
Я не политик, не мафиозный дон,
Я не поднял на рэпе свой первый миллион,
Зато я чемпион в своем районе,
Таких, как я, зовут «локальные герои».
Я как Ali G — смешной и пошлый,
С богатым прошлым. Не делайте выводов ложных.
Мой рэп не сложный — поймут и дураки,
Я не люблю, когда читают про наркотики…
Любопытно, что Ворчуном Антона прозвал его отец. Как-то будущая звезда нижегородского рэпа собирался пойти в гости к другу, и одеваясь, брюзжал что-то себе под нос, как старый дед. Он уже и сам не помнит, что ему тогда не нравилось: то ли кроссовки не завязывались, то ли одежда оказалась мятая. Вот у отца и вырвалось: «Ну ты и ворчун». «Окей, — подумал Антон, — буду Ворчуном». А «о» на «а» заменил позже. Хотел быть ближе к народу, который, как известно, не отличается особой грамотностью.
— Каковы, по-твоему, черты истинного автозаводца? Чем он отличается от человека, скажем, с Покры?
— Думаю, что на самом деле нет какого-то общего признака, вроде того, что у всех автозаводцев есть рога, хвост и копыта или все автозаводцы ходят в кепках-восьмиклинках. Просто Автозавод — район промышленный, поэтому есть что-то общее в менталитете, некое единство пролетарского духа. Автозавод вырастил множество сильных духом людей.
Собирательный образ
— Насколько сегодняшний лирический герой твоих альбомов совпадает с Антоном Зубаревым?
— Рэп — пожалуй, самое реалистичное направление современной музыки. Повествование, как правило, ведется от первого лица, подразумевается, что герой твоих песен — это ты сам. В принципе, образ Варчуна во многом близок к Антону Зубареву. Со становлением Антона взрослел и Варчун. Однако не стоит забывать, что Варчун — это сценический персонаж, эдакий собирательный образ, отражающий не только индивидуальные черты Антона Зубарева, но и всего нашего общества (хитро смеется).
— На альбоме «Рифмую за еду» участвует твой старый соратник еще по «Некондиции» Дима Опарин, или «Дип». Насколько я помню, он ведь стоматолог…
— С моим самым старым другом мы регулярно встречаемся. Сейчас Дип является одним из лучших хирургов-стоматологов в Нижнем. Некоторое время назад он сказал мне, что хочет попробовать зачитать в какой-нибудь новой песне. Так и родились «Динозавры».
— Что он делает лучше — зубы лечит или рэп читает?
— Именно мне Дип поставил свою первую пломбу, когда проходил практику на втором курсе медакадемии. Она до сих пор стоит. У Дипа лечат зубы мои родители, моя жена и даже мои бабушка с дедом. Можно сказать, он наш семейный стоматолог. Я считаю, и уверен, что Дип согласится со мной, что на ниве стоматологии он раскрылся сильнее и достиг больших высот, нежели в рэпе. Ну и славно, а то если бы все читали рэп, то кто бы тогда нам зубы лечил?
Хороший трек — это как трехочковый бросок,
После которого раздастся финальный свисток.
Используй максимально жизни отпущенный срок,
Чтобы оставить в память о себе несколько строк.
Помни — не стоит зря пытаться наесться впрок.
Я говорю с тобой сейчас, как опытный игрок.
Я, словно Билли Бонс, старый морской волк,
В выпивке, сексе и рэпе я знаю толк…
— Чем меня удивил твой новый альбом. Вперемешку с сильнейшими номерами-исповедями присутствует немало легковесных поп-вещей — о телках, о клубном отдыхе в духе «пока мои яйца не остыли…»
— Я специально подбирал разноплановые треки, способные привлечь внимание разных целевых групп. Есть рэп только для рэперов, а есть для широкой аудитории. Кроме того, были включены треки с совместного с Шаманом (r’n’b певец, битрейтeр одного из рекорд-лейблов. — Прим. ред.) альбома «Локальные герои». Этот проект ориентирован в основном на девочек.
— Существует поджанр — рэп для девочек?
— Конечно. Рэп для девочек — это такой сладковатый легкий хип-хоп про любовь с красивыми мелодиями и пением в припевах. На самом деле у любого рэпера есть треки для настоящих мужиков, треки для вечеринок, треки для девочек. Мне кажется, что я один из первых русских рэперов, после ребят из «Мальчишника», кто затронул тему секса в песнях. В середине и конце девяностых в России было не принято описывать половой акт в треках. А меня эта тема всегда интересовала, поэтому и появились на свет такая композиция, как, к примеру, «Пот моих яиц». Мы на своих концертах всегда на одну из песен вызываем на сцену девчонок, чтобы вокруг нас танцевали.
— Я смотрю, в рэпе понты еще в ходу…
— Фразу «Главное в рэпе — понты» как-то произнес Вальтер, участник нашумевшей в конце девяностых нижегородской группы «Типичный Ритм». Полностью с ним согласен. В обсуждении «Рифмую за еду» на одном из форумов был комментарий: Варчун слишком много понтуется. Да, это так, но разве я не имею на это права?
— Право на понт надо заслужить?
— Сегодня я являюсь самым известным рэпером Нижнего. И я намерен и дальше оставаться на вершине. Уверен, что мои треки на несколько порядков выше треков любого молодого нижегородского МС. Весь этот рэп-шмеп я изнутри знаю, с самых истоков — всю историю, весь процесс становления. Огромная теоретическая база, богатейший опыт. Больше пятнадцати лет в этой каше варюсь! Поэтому любой мой понт, брошенный в песне, далеко не безоснователен. Если я говорю, что первым в России надел гриллз — фиксы на зубы (спасибо Дипу — подарил на день рождения), значит, так оно и есть. Я могу ответить за свои слова в любой своей песне. А многие юные МС только горазды кричать: «Я самый тру, я самый тру!» А «тру» на самом деле здесь я (рот до ушей).
«Рэппер мельчает…»
— Какова реакция хип-хоп-комьюнити на твой новый альбом?
— А меня вообще хип-хоп-комьюнити не очень любит. Мой рэп зачастую называют слишком простым, слишком детским и даже колхозным. Но обычным слушателям он как раз нравится. Мне друг из Пензы рассказывал, как на свадьбе его приятеля простые рабочие парни, даже скорее простые, чем рабочие, плакали под мои треки.
— На твоих глазах получили звездный статус многие мейнстримовые рэперы — Серега, Тимати. Ты видишь себя среди них?
— Я бы прекрасно вписался в мейнстрим. У меня для этого есть все, кроме большого бюджета и нужных связей. Мой продукт качественен, аутентичен, текст легко ложится на слух, мелодии и припевы запоминаются после первого прослушивания. У меня есть харизма, есть свой стиль, запоминающийся голос и бешеная энергетика во время живых выступлений. Приведу забавный пример. На апрельском концерте моего друга Карандаша в Чебоксарах я был в качестве приглашенной звезды — вышел поддержать друга нескольких треках. После этого на каком-то форуме прочитал: «Вот ведь Варчун, фигня, сто лет читает, никак читать не научится! Вообще непонятно, почему зал взорвался, когда он на сцену вышел. Такое ощущение, что его приветствовали сильнее, чем самого Карандаша». А вообще русский рэп я не часто слушаю. Из того, что понравилось за последний год, мог бы выделить «Быль в глаза» «Касты», «Бедные тоже смеются» Карандаша и «Омлет» певца Ленина — в записи последних двух альбомов я принимал участие.
— Рэперы — уличные поэты. А бумажную поэзию ты читаешь?
— К сожалению, в последний раз с современной поэзией я знакомился еще в школе. Мои родители тогда выписывали журнал «Юность», и там часто публиковали молодых талантливых авторов. Запомнились такие строчки: «Сахар выступил в поход на исходе суток, он проник в открытый рот и упал в желудок». Дальше там было много строк посвящено тому, как «в лабиринте из кишок сахар брел угрюмо», встретив «бывший пирожок с горсточкой изюма». Заканчивалось все словами: «Есть тут выход или нет?» — сахар выл от страха. И когда увидел свет, был уже не сахар».
— На кого из надежд нижегородского рэпа, по-твоему, следует обратить внимание?
— Не знаю даже. Вон у Шамана на студии полно «комаров», то есть начинающих рэперов. «Пишутся». Но уровень большинства оставляет желать лучшего. Шаману приходится некоторым втолковывать азы рэп-стихосложения, азы работы перед микрофоном. Так что выделить кого-то в качестве надежды хип-хопа я не смогу, увы и ах. На самом деле рэпников расплодилось столько, что даже хочется в Госдуму обратиться, чтобы приняли закон, запрещающий рэп в России. Чем более доступным становится рэп, тем ниже опускается средний уровень МС. Мельчает русский рэппер, мельчает…
Вадим Демидов